Последним и наиболее эффектным зрелищем, которое организовал Уворен, стало соревнование атлетов. Оно включало в себя бег на короткие дистанции с оружием и без, состязание силачей и – особо любимый в Хиндранне – двенадцатикруговый марафон по периметру. Никогда за долгие годы марафон не был таким массовым, а в беге на короткие дистанции (впервые за пару десятилетий!) более слабые атлеты смогли выйти из тени Прайса и наконец-то побороться за титулы.
Кроме того, Уворен сделал целое представление из своего ежедневного выезда на великолепном коне, облаченном в полную военную экипировку, по направлению к Великим Вратам. Он доезжал до них в сопровождении свиты из прославленных воинов, поднимался на надвратную башню и внимательно исследовал горизонт, словно пытаясь высмотреть там признаки активности Роупера. Он благосклонно, но сурово принимал оказываемые ему знаки внимания, поднимал руку в знак благодарности, но при этом никогда не позволял себе снисходить до улыбки или даже взгляда в сторону граждан, приветствующих его издали. Он был великодушным властелином, ожидающим только полного повиновения, и никак иначе. Он знал, что в нужное время – когда его солдаты будут вынуждены поднять оружие против своих друзей, оставшихся в Черных Легионах Роупера, – они не посмеют его ослушаться.
Но Роупер все-таки ухитрился немного подпортить ему игру. Мальчик одержал убедительную тактическую победу, а народом Черной Страны военные достижения ценились больше, чем что бы то ни было. И даже этот факт Уворен сумел обернуть себе на пользу. Он, изящно задействовав целую дюжину не связанных друг с другом информаторов, разбросанных в окрестностях Хиндранна, запустил новый слух. И слух этот заключался в том, что после последней победы Роупера сатрианцы предложили заключить сделку, согласно которой часть восточных земель отойдет к ним. Новость эта будоражила крепость несколько дней – мыслимое ли дело, чтобы Черный Лорд заключал мир с сатрианцами, отдавая им огромную часть востока?
Но потом Роупер сделал так, что нужда в интригах отпала сама собой. Спустя двадцать три дня после его исхода до ушей Уворена стали доходить новые вести. Вначале они были невнятными и не внушающими особого доверия, но затем все более и более определенными. В конце концов сомнений не осталось: Роупер проделал марш до Гитру, пригласил туда сатрианцев и потерпел от них сокрушительное поражение.
Банальный тактический просчет, не более того. Рассказывали, что Роупер занял сильную оборонительную позицию, и боевой дух легионеров был достаточно высок, но в последнюю минуту его что-то испугало, и он попытался отойти. Сатрианцы спустили на него своих рыцарей, и узкое поле боя превратилось в бойню.
А теперь они отступали. Остатки легионов Роупера возвращались в Хиндранн, преследуемые сатрианской армией. Выслав вперед колонну с ранеными, Роупер бился в последних отчаянных боях, собрав вокруг себя тех, кто был еще в состоянии сражаться.
В настоящий момент колонна с ранеными уже приближалась к Хиндранну, и Уворен выехал за ворота, чтобы встретить ее лично.
Многочисленые возы, груженные лежащими на них людьми, тяжело катились по дороге. Печальное зрелище – даже для Уворена. Похоже, отступать им пришлось в жуткой спешке, и у хирургов не было времени даже на то, чтобы обработать раны. У некоторых легионеров – бледных и неподвижных – торчали наружу иссохшие кишки. Большинство, кажется, уже скончались. Кровью – как запекшейся, так и свежей – было залито буквально все. Солдаты стонали и корчились от боли, когда повозки потряхивало на ухабах. Некоторые были перевязаны льняными лентами, до нитки пропитанными кровью, и лежали, в основном скрючившись. Немногим удастся пережить остаток пути до Хиндранна.
– Почему так мало раненых? – спросил Уворен.
– Остальные мертвы, лорд, – ответил один из возничих. – Здесь все, кого нам удалось спасти.
– Боже всемогущий! – вздохнул Уворен, и губы его дрогнули. Он посмотрел на возничего с недоверием, удерживая коня. – А сколько осталось у мальчика Роупера?
– Совсем немного, лорд. Примерно пятнадцать тысяч.
Уворен закашлялся и сплюнул.
– Пятнадцать тысяч? – воскликнул он внезапно охрипшим голосом. – Хиндранн точно не обрадуется.
Но что сделано, то сделано. Как и предполагал Уворен, авантюра Роупера полностью провалилась. Он потерял не только армию, но и последний шанс на Каменный Трон. Уворен испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он уже предвкушал свой будущий триумф, но с другой – чувствовал растущий внутри гнев. Некомпетентность! Вот что убило всех этих легионеров. Роупер недостоин того, чтобы быть правителем. Он слабак!
– Готов поспорить, что первая победа состоялась только благодаря Текоа, – говорил он Тору, легату Грейхазлов, пока они ехали назад в Хиндранн.
Было прохладно, но Уворен, как любой порядочный анаким, наслаждался холодом. По той же причине в Хиндранне почти никогда не ставили стекла в окна – считалось, что, ограждая себя от холода, человек ограждается от природы. У анакимов существовало даже специальное слово для описания такого состояния: фраскала, то есть чувство завернутости в кокон. Противоположное по значению слово маскунн имело позитивный подтекст, и означало что-то вроде «открытости».
– Он не мог не понимать, что доверия Роуперу нет, – продолжил Уворен, – и оттого держал на коротком поводке.
– А во второй битве Текоа, значит, с поводка его спустил, – проговорил Тор. – Вот и результат – двадцать тысяч павших.
Голос Тора дрожал. Это было ужасно. Теперь, даже если им и удастся каким-то образом изгнать сатрианцев со своих земель, понадобится несколько поколений, чтобы восстановить такие огромные потери.
– Пусть все легионы узнают! – произнес Уворен странным голосом. В душе его боролись между собой ликование и гнев. – Расскажи им о том, что натворил Роупер, Бера. – Уворен назвал Тора прозвищем, которое тот носил в хасколи. – Я знаю, как выйти из положения, не прибегая к уничтожению войск Роупера. Сомневаюсь, что легионы будут драться за него после второй подряд катастрофы. Если убьем Роупера, остальные просто присоединятся к нам.
– Возможно. Лучше всего будет убить его прямо перед воротами, чтобы сразу увидеть реакцию тех, кто окажется с ним рядом.
– Хорошая мысль. Залп из нескольких пушек будет как нельзя кстати.
– А как насчет Текоа? Как он к этому отнесется? Если, конечно, он еще жив…
– Я уверен, что жив, – убежденно сказал Уворен. – Он не из тех, кто готов сложить голову за безнадежное дело. Текоа всегда держит нос поветру. Мы примем его. Дадим хорошую должность, немного власти, и он будет счастлив. Дочь Текоа станет вдовой, и, возможно, я приберу ее к рукам.
– Ты женат, – напомнил Тор.
– Да! – раздраженно ответил Уворен. – Но подумай
