Одного за другим.
Роуперу показалось, что зал немного изменился. Он больше не сидел на Каменном Троне. В глазах померкло, краски потемнели и стали как будто тревожней, внимание переместилось на одно из пустующих кресел у стола. Присутствующие на совете люди также стали совсем другими – может, оттого что поблек свет.
Справа находился Прайс, но совсем не такой, каким его знал Роупер. Вместо знакомого Прайса там сидело более холодное, и даже пугающее его воплощение.
Напротив Прайса расположился гвардеец Хартвиг Угзисон. Он сидел рядом с Болдуином, Трибуном Легионов. По другую сторону от Болдуина – Унндр и Уртр Уворенсоны. Против них – сам Уворен, а также Советник-по-Продовольствию Виньяр, легат Рэндолф и легат Тор.
Кроме них, Роупер разглядел за столом еще две темные фигуры – Госту и Асгера. Но эти двое уже не имели значения.
Роупер помнил каждого. Они все сидели за этим столом несколько месяцев назад – после битвы, которая забрала его отца. Двое из них уже мертвы. Третий служит ему. То же самое случится и с остальными.
Он наклонился к Грею, не спуская глаз с Уворена, который рассматривал их с выражением триумфа на лице.
– Думаю, Вигтр Быстрый мог бы помочь нам сломить союзников Уворена.
Грей замер.
– Кто вам такое сказал?
– Текоа. Ты хорошо знаешь Вигтра?
– Достаточно хорошо, – ответил Грей.
Вигтр Быстрый был широко известен как лучший мечник страны. Но также все знали, что его никогда не примут в Священную Гвардию из-за мерзкого характера и сомнительной репутации. Зато он являлся ликтором Собственного Легиона Рамнея и был крайне амбициозен. Поговаривали, что Вигтр плодил должников так, как другие люди разводят овец. Благодаря этому он имел широкое влияние и доступ к огромному числу секретов. Именно его Роупер видел постоянно наблюдающим за молитвой Священной Гвардии, когда они были в военном походе.
– Я не могу принимать решения за вас, лорд, но одно могу сказать совершенно точно: в каком бы я ни находился отчаянии, каким ужасным бы мне ни казался Уворен, но я никогда бы не обратился к Вигтру. Вы слышите? Помощь этого человека может обойтись вам дороже, чем вы можете себе представить.
– Но как в таком случае мне уничтожить союзников Уворена?
– Просто ждите, и рано или поздно они ошибутся.
Роупер не был уверен, что может позволить себе ждать так долго. Но Грей говорил искренне, поэтому он отставил на время мысль о Вигтре. Ему удалось выдержать бурю, разразившуюся на Совете. В конце Роупер встал и попытался обсудить дела в более сдержанном тоне, но у него не получилось быть убедительным. В итоге он покинул Палату с ощущением, что ситуация постепенно выходит из-под его контроля. Он попрощался с Греем и растворился в темноте одной из винтовых лестниц, окружавших Главную Цитадель. Поднявшись на несколько этажей, он добрался до своих покоев.
Роупер предпочел бы жить в каком-нибудь другом здании – подальше от Государственной Палаты, – чтобы чувствовать каждый вечер, что дневные заботы остаются позади. Или хотя бы для того, чтобы иметь возможность вдохнуть холодного воздуха в противовес той спертой душной атмосфере, которая окружала его сейчас.
Роупер решил спросить Кетуру, не желает ли она прогуляться с ним по стене, подальше от всепроникающего дыма. Если, конечно, она хорошо себя чувствует…
Кетура сидела в кресле у камина с тревожным выражением лица, уронив на колени незаконченное плетение. Было видно, что она про него давно забыла. Череп гигантского лося смотрел на нее со стены. Она подняла глаза на Роупера, когда тот вошел, и он поразился, насколько усталым выглядело ее лицо. Оно осунулось, глаза ужасно покраснели, и даже губы приобрели синюшный оттенок.
Роупер остановился как вкопанный.
– С тобой все нормально, жена?
– Конечно, – ответила она, изо всех сил стараясь говорить беззаботно. Роупер понял, что она не хочет загружать его своими проблемами. – Как прошел совет?
Роупер поставил второе кресло рядом с ней и сел.
– Плохо. Уворен вцепился в эту чуму, как бешеный пес, и теперь ни за что не отпустит.
Она внимательно посмотрела на него.
– В данном случае для упреков у него есть все основания.
– Да, гораздо больше оснований, чем обвинение в том, что я подарил сатрианцам половину востока в обмен на их отступление.
Кетура коротко рассмеялась.
– Об этом еще говорят? Если б это было так, то почему они думают, что сатрианцы отступили за Абус?
– Они считают, что сатрианцы не смогут пережить зиму на враждебной земле, и оттого ушли на юг, взяв с меня слово, что весной смогут вернуться обратно. – Роупер ожидал, что его рассказ позабавит Кетуру, но она лишь отвернулась к камину и безучастно уставилась на огонь. – Впрочем, это только теория Рэндолфа.
– Мне нравится Рэндолф, – сказала она, не отрывая взгляда от огня.
– Мне тоже. Очень жаль, что он не на нашей стороне.
– Да. Но если ты собрался убить всех остальных, то оставь хотя бы жизнь ему в знак милосердия.
– Может, так и будет. Но сначала я убью Болдуина. Потом Виньяра – этого напыщенного болвана.
Кетуру слегка предернуло.
– Болдуин высасывает энергию. Он такой темный…
Роупер задумался на мгновение.
– А как насчет Унндра и Уртра? Кажется, они очень разочарованы своим отцом. Могут ли они присоединиться к нам?
Кетура попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.
– Не думаю. Они все еще единая семья. Сыновья могут сколь угодно ненавидеть отца, но если почувствуют для него угрозу, то будь уверен – они тут же встанут на его защиту.
Она заправила выбившуюся прядь за ухо. Жест был таким знакомым, но Роуперу показалось, что что-то не так. Чтобы понять, что именно, понадобилась пара мгновений.
– Кетура… – позвал он.
Она обернулась и увидела, что он смотрит на ее левую руку. Она проследила за его взглядом и обнаружила в пальцах прядь волос – толстый темный клок спадал на тыльную сторону руки. Она поспешно подняла его к глазам, все еще не веря. Затем отпустила прядь и вскинула руки к голове. В обеих оказалось по толстому клоку волос, зажатых в пальцах, а в тех местах, где они только что росли – блестела красновато-желтая кожа.
Кетура посмотрела на руки с ужасом. Потом бросила волосы на пол и подняла глаза на Роупера. Ее рот приоткрылся, лицо стало белее снега.
– Что со мной?
Ее голос прозвучал тонко, словно свист воздуха, выходящего из кузнечных мехов. Роупер впервые услышал в нем страх. Они взглянули друг другу в глаза, и Роупер только покачал головой. Она смотрела на него, и он видел, как все сильнее блестит ее взгляд. Наконец одинокая слеза выкатилась из глаза и упала на щеку.
