– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Ой, прекрати прикидываться. Думаешь, я никогда раньше не видела влюбившихся мальчишек? – Она фыркнула, направив машину в более крутой поворот, чем требовалось. Лежащие сзади сумка и папка с бумагами заскользили по сиденью. – Я влюблялась бессчетное количество раз, так что позволь дать тебе совет. Не оставляй для нее слишком уж много места в своем сердце. Не хочу разбивать твои надежды, но вряд ли у тебя с ней что-то выйдет.
Брюс попытался себе представить влюбившегося детектива, представить, как она оставляет позади эту властную, жесткую личность, в образе которой она обычно действовала.
– Это же просто смешно.
– Неужели? – переспросила она. – Зачем тогда ты продолжаешь с ней общаться?
Драккон внимательно следила за записями с камер безопасности. Брюс покосился на собеседницу и увидел, что ее лицо приняло беспристрастное выражение. Детектив пыталась узнать больше. Юноша глубоко вдохнул.
– Я не думаю, что это Мадлен совершила все три убийства.
Драккон наградила его пристальным взглядом.
– И что же заставляет тебя так думать?
– Я читал отчеты с места преступлений, я читал о том, что совершила ее мать. Мне кажется, Мадлен кого-то защищает, кого-то, кто все еще на свободе. Вы же видели эти салфетки, которые она постоянно складывает в разные фигурки? Мне кажется, она это делает не просто так, мне кажется, она складывает их, чтобы передавать кому-то сообщения с помощью камер безопасности. А мэра убили сегодня утром. Кто-то по-прежнему остается на свободе и творит преступления, в которых мы обвинили Мадлен. Иначе картинка просто не складывается.
Драккон наклонилась к рулю.
– Ого. да тебя припечатало сильнее, чем я думала.
– Эй, я абсолютно объективен, – возразил Брюс, – я не псих.
– Нет, ты просто слишком наивен, – детектив покрепче сжала руль. – Мы арестовали ее на месте последнего убийства. Я была там, Брюс. Она вся в крови, перчатки порезаны, набор ножей закреплен на уровне бедер. Ее отпечатки остались по всему дому. Когда полицейские допрашивали ее и спросили, она ли совершила все эти убийства, она согласно кивнула все три раза.
– Она слишком умна, чтобы оставить свои отпечатки по всему дому, – ответил юноша, – вы не разговаривали с ней. Вы не слышали ее. Иначе вы бы поняли, о чем я говорю.
– Я не разговаривала с ней, потому что она решила пообщаться с тобой. Как ты думаешь, почему так вышло? Ты сомневаешься в моей работе, Брюс, в работе всего департамента полиции, – произнесла женщина. – Мадлен Уоллес убила этих людей. А теперь она скармливает нам – тебе – информацию, которая может быть нам чуточку полезна, потому что до нее наконец-то дошло, что так она сможет избежать смертного приговора. Ей больше нет смысла утаивать информацию.
– И что же вы сделали, чтобы выбить из нее больше информации?
– Что ты имеешь в виду?
– Я спрашиваю, зачем вы с доктором Джеймс позволили санитарам обращаться с ней жестче?
– О чем это ты говоришь? – Раздражение в голосе женщины сменилось удивлением.
– О ее синяках. Вы, должно быть, тоже их видели. Когда я разговаривал с ней в предыдущий раз, у нее были синяки под комбинезоном, на руках и под глазом.
Драккон замолчала.
– Это абсурд, – наконец, произнесла она. – Никто ее ни разу и пальцем не тронул.
– Это произошло в тот день, когда она должна была принять свои лекарства. Она получила эти синяки в медицинском крыле?
– Брюс, ей не нужны никакие лекарства. А даже если бы и были нужны, мы бы давали ей их в ее же камере. Ей не требуется покидать ее.
Юноша задумался. Затем повернулся к детективу.
– Она сказала, что подралась с санитаром, когда они пытались вколоть ей это лекарство. – Но теперь эти слова показались ложью даже ему.
Драккон покачала головой.
– Она солгала тебе, Брюс, – ответила женщина.
– Тогда. – Брюс нахмурился, пытаясь понять. Она что, сама себе эти синяки наставила, чтобы подкрепить свою версию? – Может, вам стоит проверить записи с камер наблюдения? – предложил он. – Послать кого-нибудь, чтобы он проверил ее повреждения? Если у нее действительно есть синяки, может, надо позаботиться, чтобы какой-нибудь ретивый санитар не покалечил ее? Она же по-прежнему ценный заключенный, разве нет?
Драккон помедлила, затем раздраженно фыркнула.
– Я свяжусь с надзирательницей, – наконец, пообещала она, затем покосилась на Брюса. – Я с самого начала предупреждала тебя быть осторожнее с этой девчонкой. Брюс, она психически не здорова. Нельзя ожидать, что если ты откроешь перед ней душу, то она сделает то же самое. Нельзя просто пообщаться с ней и уйти, думая, будто теперь ты понимаешь ее лучше. – Детектив наградила юношу еще одним многозначительным взглядом. – Теперь. Что еще она тебе рассказала, что ты не посчитал нужным сообщить мне?
Брюс задумался.
«Уезжай из города», – сказала она. Но может, она лгала и насчет этого тоже.
Драккон затормозила на светофоре и повернулась к Брюсу:
– Слушай внимательно, малыш, – произнесла она, – если ты о чем-то еще мне недоговариваешь, самое время сказать об этом сейчас. Слышишь меня?
«Драккон должна об этом знать». Брюс взглянул на детектива.
– Она сказала, что я нахожусь в списке целей Бродяг, – ответил он, – она посоветовала мне уехать из города ради моей же безопасности.
Детектив покосилась на него.
– Список целей?
– Она посоветовала мне не возвращаться домой.
Драккон задумалась, затем выругалась и достала телефон.
– Отправьте патрульную машину к поместью Уэйнов.
* * *
К тому моменту, как они добрались до ворот-поместья, дождь прекратился совсем.
Ведущая к главным воротам дорожка была пустой – патрульная машина еще не подъехала. Брюс сразу же заподозрил, что дело нечисто. «Что-то не так».
Детектив Драккон притормозила перед воротами и уже собиралась позвонить в стеклянную поверхность домофона, когда Брюс предостерегающе коснулся ее руки.
