Мадлен поморщилась, и поток претензий Брюса мигом иссяк.
– Думаешь, что раскусил меня?
– Если бы ты была честной, мне бы это не понадобилось.
Какое-то мгновение двое молча сверлили друг друга глазами. То странное влечение, которое Брюс ощущал во время всех своих визитов в «Аркхэм», вернулось в полной мере и тяжело повисло в воздухе.
Наконец, он тряхнул головой.
– Кто ты?
Мадлен долгое время пристально смотрела на него. Поджала губы, словно пытаясь подобрать правильные слова. Впервые в жизни Брюсу показалось, что она готовится сказать ему правду, какую угодно правду. Девушка посмотрела на залитые светом зеркала, отражения Брюса и Мадлен уставились на нее в ответ.
– Мое настоящее имя Мадлен Уоллес, – начала она, – и я один из лидеров Ночных бродяг.
Слова звучали по-настоящему, весомо. Равно как и все то, что она говорила раньше, конечно же. но Брюс не перебивал, в надежде, что она продолжит.
– Все, что я говорила тебе о моей матери, правда, – продолжила она, – моя мать была гениальным учителем. Она научила меня и брата всему, что знала сама. Мы оба начали программировать с детства, но настоящих успехов добилась только я. Я продолжала учиться, когда мой брат серьезно заболел. – Мадлен перевела взгляд на Брюса. – Мама потеряла работу, пытаясь ухаживать за братом. Все это ты знаешь. Она сделала то, что должна была.
– Убила лечащего врача.
– А ты бы не убил? – прохладно ответила Мадлен. – Скажи мне, благородный Брюс Уэйн, что бы ты сделал, если бы твоих родителей убил не какой-то случайный грабитель, а выдающийся врач? Если бы ты осиротел в гетто, а не в своем престижном районе? Скажи мне, ты бы стал тем же человеком, каким являешься сегодня? Или ты бы иначе взирал на справедливость? Ты что, считаешь, что всем нам в этом мире даны одинаковые привилегии?
Воспоминания о смерти родителей моментально трансформировались. Брюс представил, что его маму с папой отравили, их отравил человек в медицинском халате. Юноша вообразил, что убийца остался на свободе, а не сгнил в тюрьме. «Ты что, считаешь, что всем нам в этом мире даны одинаковые привилегии?»
– А что насчет всего остального, о чем ты мне рассказывала? – спросил он, силой выдавливая из себя вопросы. – Зачем ты оставила мне записку в камере? Зачем ты привела меня к подземному арсеналу Ночных бродяг и подставила свою собственную команду?
– Я знала, что мы по большей части вывезли оттуда содержимое. Мне нужно было дать тебе что-то, чтобы завоевать твое доверие. Ради этого мы с тобой и беседовали, Брюс. ты был частью моего билета наружу. Ты милашка. И весьма полезен.
Лгунья. Эксплуататорша. Брюсу хотелось кинуться на нее, заставить страдать за всю сказанную ложь.
– Что касается записки. я оставила ее затем, чтобы полиция тебя арестовала, зачем же еще? – Мадлен закатила глаза. Брюс пытливо уставился на нее. Девушка сделала это
преувеличенно напоказ, словно пыталась скрыть свои настоящие мотивы. – Если бы ты очутился за решеткой, никто бы не смог до тебя добраться.
«Никто бы не смог до тебя добраться».
– Ты. ты пыталась защитить меня? – недоверчиво спросил он.
Мадлен вздохнула. Еще одна трещина в стене, еще одна эмоция, которую она скрывала под панцирем.
– А ты что думал? – пробормотала она. – Ты оказался в списке жертв задолго до того, как я познакомилась с тобой лично. Знаешь ли, я говорила тебе правду. Я просила тебя немедленно уехать из города. Вместо этого ты направился домой и угодил прямиком в очевидную ловушку.
– Я пошел внутрь, чтобы спасти Альфреда, – ответил Брюс, – я не собирался бросать его. Мадлен пожала плечами.
– Ты сделал это на свой страх и риск.
Брюс наклонился вперед. Он был ограничен в передвижении, и даже такое маленькое действие вызвало неимоверную боль.
– Я не понимаю, почему ты пыталась спасти меня, – произнес он.
Мадлен печально улыбнулась. Затем наклонилась к нему поближе, так, что их лица оказались в считаных сантиметрах друг от друга. Он почувствовал ее теплое дыхание на своей коже, ее темные волосы коснулись его руки.
– Я не всегда говорила тебе правду, Брюс Уэйн, – пробормотала она, – но я сказала правду в том письме.
И прежде чем он успел ответить, она преодолела эти сантиметры и прижалась губами к его губам.
Казалось, что та нить, что связывала их все крепче и крепче, внезапно оборвалась, выбив Брюса из равновесия. «Не надо». Но он ответил на поцелуй, почувствовал, как она тянется к нему. Что она пыталась сделать? Что все это значит? Мысли скакали, как зайцы, мускулы предостерегающе напряглись, но Брюс лишь закрыл глаза, да покрепче прижался к ее губам. Он не мог, не хотел разрывать эту связь. Мадлен издала мягкий, щемящий стон. Может, ему снова все снится, может, сейчас он проснется дома в холодном поту. но ее губы были теплыми и мягкими, ее ресницы словно перышки касались его щек. Юношу охватил жар. В ушах стучала кровь. «Не делай этого». Но Брюс ничего не мог с этим поделать. Он хотел продолжения. Он хотел ее.
Наконец, Мадлен оторвалась от его губ. Девушка, тяжело дыша, моргнула, и на ее лице появилось выражение беззащитности и уязвимости.
– Я не понимаю, – прошептал Брюс, и инстинктивно потянулся вперед, чтобы снова ее поцеловать. – Что ты делаешь?
Какое-то мгновение Мадлен выглядела такой же ошарашенной, как он сам. Она отклонилась подальше, нахмурилась и попыталась собраться с мыслями. Вернулось ее обычное расчетливое поведение.
– Я сама решила отправиться в «Аркхэм», – наконец произнесла она. – Но я совсем не ожидала, что встречу там тебя.
– Зачем ты решила отправиться в лечебницу?
Она снова приняла ожесточенный вид. В комнате заметно похолодало.
– Ты не сможешь остановить ни меня, ни других Бродяг, Брюс. Для меня многое по-прежнему значит больше, чем ты.
– А что насчет этих убийств? – настойчиво спросил Брюс. Он наклонился ближе, но Мадлен отказывалась смотреть ему в глаза. – Их правда совершила ты?
Впервые она задумалась.
– Ты кого-то защищаешь, не так ли? – снова спросил юноша. – Ты
