– Но князю-то зачем наша смерть? – Вильд все еще сомневался.
– Не ваша, моя. И моих хирдманов. Если бы нас убили, Рюрику не пришлось бы нам платить. И, скорее всего, наше имущество и нашу добычу он бы тоже забрал. Если бы нас всех убили. И вас – заодно с нами. Он так все и задумал, я полагаю. Мы взяли крепость для Рюрика, но тот не особо к нам торопился. И позволил Водимиру прийти первым. Думаю, он нарочно пропустил Водимира. Чтоб тот убил нас. Но не успел закрыться в крепости. Вчера Рюрик сказал кое-что. И слышали это все. Твой отец – тоже.
– Что он сказал?
Парень изрядно заинтригован, я вижу. И Заря тоже внимает, приоткрыв очаровательный ротик.
– Он проговорился. Сказал: если бы он промедлил, нас убили бы всех.
– Но ведь он, получается, не промедлил?
– Нет, – покачал я головой. – Он не медлил. Он выжидал, пока не закончится наш бой с Водимиром. А когда люди Водимира захватили терем, он подождал еще немного, чтобы быть уверенным, что нам всем конец, и только тогда вступил в бой. Рюрик все рассчитал, но не знал, что мы не будем обороняться до последнего, ожидая подмоги, а запремся в подвале. И даже сумеем отбиться. Мы хорошо дрались, Вильд! Мы все. И ты, и твои родичи. Но они были не готовы. А вот ты, я думаю, да. Ты оказался лучше, чем другие.
– Ты так думаешь? – Вильд чуть зарумянился от похвалы.
– Ты жив, а они – нет, – огласил я очевидный факт. – Мы все были хороши. Думаю, мы отбились бы, даже если бы Рюрик задержался и подольше. Но он больше не мог ждать.
– Почему? – Вильд внимал мне, как истовые прихожане – пастырю.
– Потому что еще немного – и Водимир успел бы затворить ворота, – пояснил я. – И тогда ладожане наверняка обломали бы зубы о его Детинец и убрались несолоно хлебавши. Тем более, не займи мы оружейную, Водимир пополнил бы запас стрел. Он ведь все на нас извел, пока брал крепость и терем. Потому-то Рюрик и побил его так легко.
– Выходит, это мы подарили ему победу! – сделал очевидный вывод Вильд.
Ишь как заулыбался. Приятно быть героем. Ну а теперь – еще один штришок в новую картину Вильдова мира. Пусть парень осознает: его не только лишили славы, но и ограбили.
– Да. Мы подарили ему победу, воин! Я, мой хирд. Харра. И ты тоже. И это мы взяли сокровищницу Водимира! – Я сделал паузу, чтобы вьюнош осознал и проникся. – Она была наша по праву меча, Вильд! Это были наши богатства! И мы разделили бы их так, как делят воинскую добычу у нас, воинов Севера! Каждый получил бы долю. Я – долю хёвдинга. Ты – долю хускарла. Рюрик тоже получил бы свою долю, он ведь князь. Думаю, десятая часть была бы справедливой. Но он пожелал захапать все. И захапал. А потом еще и наградил из нашей, в том числе и твоей, добычи дружинников Гостомысла, которые, не будь нас, уже лизали бы Водимиру сапоги. Твой отец, Вильд, должен был вступиться за правду, ведь он – вождь. Выскажись он против решения Рюрика, тот не рискнул бы отнимать чужое. Но Рюрик пообещал ему землю и данников из тех, что раньше кланялись Водимиру, и твой отец решил, что слова князя и есть правда. А может, он теперь сам стал как Рюрик и его правда теперь такая же, как у его хозяина Рюрика. И не важно, что среди тех, у кого отняли добычу, не только мы, нурманы, но и ты, его сын, и Харра Стрекоза, и остальные, включая тех, кто погиб. Получается, они с Рюриком не только погубили тех отроков, но и ограбили. Так бывает, Вильд. Два самых сильных волка схлестнутся за право быть вожаком, а третий, послабее, стоит в сторонке и ждет. И если победа достанется сильнейшему большой кровью, то этот, слабый, нападет внезапно и вцепится раненому в горло.
– Не думал, что Рюрик такой… – пробормотал Вильд. – Мне говорили – он великий воин.
– Он был великим воином, – уточнил я. – Кому, как не мне, это знать, ведь я ходил на франков под его знаменем. Но так было раньше. Ты видишь, каким жадным он стал, а жадность свойственна слабым. Раньше, до ранения, Рюрик был силен. Теперь он слаб и потому меня не удивляет то, что он делает. Огорчает, да. Это меня не удивляет. А вот то, что каким стал твой отец, вот это меня удивило. Может, защищая слабого князя, и сам становишься слабым, – задумчиво, будто размышляя, проговорил я. А потом театрально взмахнул рукой, будто сметая сомнения: – Так или иначе, Вильд, но и по нашему Закону, и по вашей Правде казна Водимира должна была стать нашей. Ее добыли мои хирдманы и вы. Я не видел князя Рюрика в подвалах Водимира, когда там шел бой. Может, ты видел?
Парень мотнул головой.
– Вот видишь! Это мы добыли и делить ее – тоже нам, причем часть должна была достаться тем, кто погиб. Их родне. Так у нас полагается.
– У нас тоже, – буркнул мрачный Вильд. – Так по Правде.
– Да! – отчеканил я. – Так по Правде! Именно это я и сказал твоему отцу. Сказал прямо в лицо, при свидетелях. Сказал, что он предал своих. И нас он тоже предал, ведь и он был моим другом. Обещал выдать за меня Зарю! – Девушка всхлипнула. Ее мой монолог ужасно расстроил. Я даже ощутил легкие угрызения совести.
Но Трувор сам напросился. Они с Рюриком меня предали. Я считал их братьями, а они решили, что я у них – песик на побегушках. Большая ошибка! У меня есть не только клыки, но и мозги. И я умею ими пользоваться.
– Мы могли бы стать родней, Вильд, – продолжал я с подчеркнутой мрачностью. – Теперь уже не станем. Я сказал твоему отцу правду, а он ответил, что не отдаст мне Зарю, потому что я спорю с князем Рюриком. И драться со мной он тоже не будет, потому что я, мол, пьян и говорю глупости! А говорить со мной он будет сегодня, когда я протрезвею.
– А ты был пьян? – поинтересовался Вильд.
– Наверное, – я снова пожал плечами. – Будь я трезв, может, и не стал бы его обижать. Однако он тоже выпил немало и сидел за нашим столом. Он был гостем в нашем доме. У нас не принято оскорблять гостей. («У нас – тоже», – поддакнул Вильд). Но твой отец оскорбил первым. И меня, и моего брата Свартхёвди, и всех нас. Вот я
