Прохожу в кузню к Головне, присаживаюсь на лавку. Мастер замечает меня и, бросив раскалённую заготовку в кадушку с водой, подошёл, снимая рукавицы:
– Опять варяги?
– Они…
– Скоро придут?
– Мстишу ждём, придёт – скажет.
А что ещё говорить – и так всё ясно и ему, и, тем более, мне.
– Вот примерь, новую бронь тебе сковали, получше старой будет. А то невместно тебе в той ходить, больно уж простая.
– От всего сердца благодарю. – Поблагодарил мастера. – Себе-то смастерил хоть что-то?
– Ты за меня не переживай, ты о себе лучше думай. Да не лезь там в каждую дырку – все собой не заткнёшь. Да помни – мы без тебя никто, и звать нас никак.
Кивнул головой мастеру, отвечать не стал, да и что тут ответить – без слов понятно.
Примерил обновку, получилось то, о чём мы с ним разговаривали ещё в Опочке, перед нашим переездом, да не стали замудряться из-за нехватки времени и сил. Почти пластинчатая броня, только пластинки тонкие. За основу взяли кольчугу, взятую с боя у Бирки. Тяжеловата, отвык я за это время в броне ходить. Жилетку, что мне в свое время Любава сшила, с кармашками внутренними под стальные пластинки, я ещё иногда ношу, а вот всё остальное железо я как-то забросил. Придётся привыкать заново. На голову шлем с личиной, наручи, наколенники – и не встать, ни сесть. Нее – так дело не пойдёт. Благодарю своего товарища, снимаю с себя всю защиту, укладываю в мешок – надену в крепости. Отвык от такой нагрузки, даже коленки дрожат, ослабел, бедолага. Пора перекусить – повариха наша, Весея, там, поди наготовила. Что ж добру-то пропадать.
Пока обедал, прибежал посыльный – ладья на подходе. Взял в узел приготовленные вещи, поблагодарил за обед, попрощался, да и пошёл на пристань.
Заскрипел борт ладьи, притираясь о брёвна причала. Надо бы озадачить Бивоя сплести из канатов подобие транцев – нечего борт обдирать. О чём ему и сообщаю. Открывший было рот для доклада, кормщик быстро его захлопывает с характерным звуком, кивает головой и вопросительно смотрит на меня. Перепрыгивает на причал Мстиша и торопится ко мне.
– Идут? – Одно слово, а сколько смысла оно в себя вмещает. Всю нашу подготовку, все надежды, ожидания и страхи.
Глава 13. Дома и стены помогают. Всё-таки меткая стрела, да в большом количестве, лучше, чем добрый меч
– Идут. – Кивает Мстиша. – Думаю, уже устье Великой проходят. Да сейчас ещё и наш конный дозор должен подойти. Проходили мимо Крома – князю о варягах сообщили.
– Бивой, ладью отгоняй под стены к колесу, как планировали. Мстиша, собираешь всех, и в крепость. Знаете куда. Выполняйте.
Быстрым шагом подошёл Изяслав:
– Дождались? Идут?
– Идут. Ты действуешь, как обговаривали. И не вылезай за стены, ещё раз напоминаю.
– Помню, не переживай.
Оглянулся на ворота, заглатывающие телегу за телегой, на истончающийся хвост людей, торопящихся укрыться от наступающей беды. Глянул на небо, а хорошо-то как. Погода стоит, как по заказу – тепло, солнышко светит. Ветерок камышом шуршит, по реке утки крякают. Круги на воде – рыба играет. А я на рыбалке-то уже давно не был… Тысячелетия прошли… Надо выбраться как-нибудь – душу отвести.
– Всё, пошёл. Удачи тебе, Изяслав. – Посмотрел в глаза сотника. Спокойно в них, страха нет – хорошо. Только где-то глубоко, на самом донышке, плещется усталость.
– Боги с нами. – Кивнул мне в ответ.
Постояли ещё секунду, развернулись одновременно, и разошлись в разные стороны. Я – в Псковский Кром, а сотник – в нашу крепость.
Непривычно было идти одному по дороге. Всегда тут оживлённо – люди туда-сюда снуют, а тут – пусто и тихо. Подошёл к воротам, думал, что уже закрыли их, но нет, оказывается – меня ждут. Лица у дружинников серьёзные, хмурые. Мои стрелки рядом стоят – дожидаются, не дают створки закрыть. Молодцы.
– Князь на Плоской башне. – Сразу же доложил Мстиша.
– Хорошо, пошли.
Проходя через весь, пока ещё такой невеликий город, смотрел по сторонам. Много у нас людей собралось. За моими стенами всё битком, и тут яблоку некуда упасть. А сколько ещё по лесам и хуторам попряталось…
А мы-то с князем считали, что места на всех хватит. Разрослись наши поселения… Лица у всех серьёзные и все молчат, даже скотина притихла. Тяжёлая какая-то тишина, нехорошая, тревожная. Надо бы сказать людям что-то, подбодрить.
Остановился. Огляделся. Народ вокруг – дети, матери с детьми у подола и с младенцами на руках, молодые парни, ещё не вошедшие в зрелый возраст и матёрые мужчины.
– Не волнуйтесь, отобьёмся. За жильё своё не переживайте, если что – поможем и отстроим. А варягов побьём – ещё и добра с них наживём. Вон они сколько с собой принесли – нам далеко и ходить не надо. У кого луки есть или кто стрелять умеет – подходите к угловой башне, там сбор. Подберём воинскую справу и вместе будем врага бить.
Улыбнулся детям и пошёл дальше, слушая, как пошла волна моих слов по плотной толпе людей, мгновенно окруживших меня. Загудел народ, но загудел с облегчением, на выдохе, чувствуя, как отпускает тягучая неизвестность, и появляется какая-то определённость и уверенность в завтрашнем дне.
Так и шёл, ловя взгляды людей, чистые и светлые, бесхитростные и простые. Но в каждом взгляде светилась надежда – что не бросим, не забудем. Поможем выстоять и подняться.
То тут, то там поднимались одинокие фигуры и двигались по направлению к башне. И чем ближе подходили они к башне, тем плотнее и шире становился этот людской ручеёк, превращаясь в полноводную реку.
– Мстиша, разберись с людьми, у кого луки есть – проверь стрелы и поставь в одну группу. Безоружных, но тех, кто стрелять умеет – в другую, дадим им луки. Если есть такие, кто вышел постоять за город, не умея стрелять, а такие обязательно будут
