Но надо иметь в виду, что для успеха такой провокации есть одно обязательное условие. В качестве конечной точки маршрута конвою необходим занятый японскими войсками порт или удобный пункт разгрузки – например, укрытая от штормовых ветров бухта или устье реки. Если подходящие порты на участке побережья от корейской границы до Ляодунского полуострова просто отсутствуют, то удобные якорные стоянки имеются в предостаточном количестве. Именно поэтому японскую армию следует останавливать на рубеже реки Ялу, а не позволять ей шастать по Маньчжурии. Но для того, чтобы выиграть сражение на реке Ялу, начинать его следует в Мукдене, имея противником Куропаткина, который, напротив, намеревался японцев в Маньчжурию впустить*, ибо не понимает ни важности естественного оборонительного рубежа на пути вражеского вторжения, ни того ущерба боевому духу войск, который последует в случае позорной сдачи этой позиции.
Историческая справка:
* 18 апреля (РеИ**) командир Восточного отряда генерал Засулич получил приказ командующего Маньчжурской армией Куропаткина затруднить японским войскам переправу через Ялу и их дальнейшее продвижение через Фейшунлинский горный хребет. Кроме того, необходимо было выяснить цели и направление движения японцев. При этом Засулич должен был избежать решительного сражения с превосходящими войсками противниками и при сильном давлении отступать к главным силам Маньчжурской армии к Ляояну. Таким образом, русское командование недооценило стратегическую важность рубежа на реке Ялу. Японскую армию не собирались останавливать на удобном для обороны рубеже. Так, река Ялу не имела бродов, её можно было форсировать только на плавсредствах. На притоке Ялу реке Эйхо (Айхэ) брод был, но через него могла переправиться только конница. А кавалерия у японцев была слабым местом.
** РеИ – Реальная История
Между прочим, с этими поползновениями генерала Куропаткина не мог справиться даже Наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, который был моряком до мозга кости и ничего не понимал в ведении сухопутной войны. Все его попытки принудить командующего Маньчжурской армией перейти к активной наступательной стратегии наталкивались на непробиваемый апломб Куропаткина, считавшего моряков ни к чему не годными, бесполезными существами, совокупно именуемыми «самотопами»*. К тому же командующий Маньчжурской армией был назначен на должность рескриптом государя императора, и, несмотря на формальное старшинство адмирала Алексеева, считал, что подчиняется непосредственно царю и больше никому.
Примечание авторов: * такое прозвище возникло из-за того что в самом начале войны погибли сразу четыре боевых корабля, при этом бронепалубный крейсер 1-го ранга «Варяг» и канонерка «Кореец» были уничтожены своими командами в Чемульпо, чтобы корабли не достались врагу. Но про подвиг «Варяга» известно всем, и никто не обвинит его команду в глупости и трусости, как иных прочих. Минный заградитель «Енисей» и прикрывавший его крейсер 2-го ранга «Боярин» подорвались в Талиенванском заливе на минах, только что выставленных с «Енисея». При этом оставленный командой «Боярин» еще больше суток дрейфовал на плаву, пока ночным штормом его снова не отнесло на минное поле, в районе которого он и затонул после еще нескольких подрывов. Гибель «Енисея» и «Боярина» явилась пределом глупости и головотяпства, проявленных когда-нибудь русскими морскими офицерами.
Наместник, видя такое пренебрежение его чином, прямо ведущее к разрушению вертикали командования, разумеется, злился, но ничего против выскочки предпринять не мог, у него у самого по морской части война развивалась далеко не самым благоприятным образом. С самого начала войны четыре крупных боевых корабля были утрачены, а еще три тяжело повреждены. Ночное нападение японских миноносцев на внешний рейд Порт-Артура было отбито без потерь для противника, а короткие стычки с японским флотом на ближних подступах к Порт-Артуру выявили значительный тактический перевес, которым обладал противник. Дело тут было не только в том, что в русском флоте после повреждения «Цесаревича» и «Ретвизана» осталось пять эскадренных броненосцев против шести японских, но и в том, что эскадренная скорость* русского отряда порядком уступала групповой скорости японских броненосцев, благодаря чему адмирал Того мог сам выбирать наиболее выгодную дистанцию для боя**.
Примечание авторов:
* эскадренная скорость измеряется по скорости самого медленного корабля в отряде, русскую Тихоокеанскую эскадру тормозил броненосец «Севастополь», не способный разогнаться больше 13-ти узлов, в то время как японский броненосный отряд делал 17-17,5 узлов.
** мощь японских фугасных снарядов, начиненных мелинитом-шимозой, не зависела от дистанции боя. Напротив, русские бронебойные снаряды с увеличением расстояния между кораблями значительно утрачивают свою пробивную способность. К тому же русские комендоры были обучены стрелять только на короткие дистанции, на которых они намного превосходили своих японских коллег. Из этого следовало, что, имея преимущество в эскадренной скорости, японские броненосцы могли расстреливать русские корабли с выгодной для себя дистанции, получая в ответ минимальные повреждения.
Но с появлением отряда русских кораблей из будущего моряки (пусть и за чужой счет) смогли в значительной степени реабилитироваться и вместе с потомками повести на море дерзкую наступательную войну. Погром в Токийском заливе, который еще назывался личной императорской ванной, бесчинство, устроенное броненосными крейсерами и подводной лодкой в Цусимском проливе, дерзкие операции по прерыванию морской торговли японской империи и, самое главное, погром погруженной на пароходы 2-й армии генерала Оку, учиненный адмиралом Макаровым в заливе Цинампо… После этого акции адмирала Алексеева в Петербурге выросли, и позиции Куропаткина в подковерных административных интригах стали не столь прочными. Кроме всего прочего Наместнику очень понравилась идея Пал Палыч Одинцова послать в штаб Куропаткина в качестве спецпредставителя любимого младшего брата и наследника царя, чтобы тот своей большой волосатой романовской лапой хорошенько взбодрил этот курятник. Как ни удивительно, но ответ из Гатчины пришел быстро, император согласился с предложением господина Одинцова, благословил труды своего младшего брата и попросил, чтобы тот был поосторожнее на фронте.
Сам же Михаил Александрович тоже был не прочь принять участие в первом в своей жизни по-настоящему большом деле, тем более что для решения тактических и стратегических задач в помощь ему был дан полковник генерального штаба Агапеев. Кроме того, господин Одинцов обещал, что как
