Тем временем Зубатов подошел к распластавшемуся на полу Азефу, слегка ударил его в толстую щеку носком лакового ботинка и, пригнувшись, произнес:
– Ну, Толстый*, вот мы и свиделись. Привет тебе от господ Рачковского и Лопухина. Помнишь таких? Ну ничего, как встретишься с ними на очной ставке, так сразу вспомнишь. А теперь извиняй, если что, потому что теперь-то пришел к тебе настоящий амбец…
Примечание авторов: * Толстый – агентурная провокаторская кличка Азефа в департаменте полиции
Часть 15. И снова Цусима
29 мая 1904 года. Порт-Артур. Бронепалубный крейсер 1-го ранга «Аскольд».
Командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Степан Осипович Макаров.
Оркестры рыдают «Прощание славянки», во всех храмах священники, размахивая кадилами, служат молебны, прося Всевышнего помочь русскому воинству во одолении супостата, толпы зевак на набережной размахивают картузами и платочками, глядя на грузные броненосцы, выходящие на внешний рейд. Раз, два, три, пять, семь. Вся линейная эскадра, все семь эскадренных броненосцев первого ранга, исправив повреждения, полученные в первый несчастный день войны, выходит в море, чтобы нанести японцам встречный визит вежливости. Это их звездный час. Пройдет еще немного времени – и они вымрут, как вымерли мамонты и динозавры, а их место на морях займут еще более монструозные потомки «Дредноута», замыслы о котором уже бродят в головах кораблестроителей и адмиралов. Очень заманчивая идея – получить ощетинившийся крупнокалиберными орудиями корабль, настоящую плавучую крепость, которая и в одиночестве будет сильнее целой эскадры таких вот броненосцев.
Такие же ленивые и неповоротливые, как и броненосцы, следом за линейной эскадрой на внешний рейд выходят «сонные богини» – бронепалубные крейсера «Диана» и «Паллада». От крейсеров, правда, там одно название. Непонятные корабли непонятного назначения. Они слишком медленны, чтобы убегать от сильнейшего или догонять слабейшего, и в тоже время слишком слабые броней и орудиями для того чтобы драться, если убежать не удалось. Воевать на «сонных богинях» можно только против папуасов, у которых самый сильный корабль на флоте – это тридцативесельная пирога… Впрочем, и «богиням» в предстоящем сражении найдется дело. Они вполне смогут блокировать незащищенное побережье, гонять японских рыбаков и каботажников, или при случае обстрелять из своих шестидюймовок какой-никакой местный порт. Правда, полноценно применять эти корабли для террора побережья мешает отсутствие нормальных шестидюймовых фугасов и недостаточный угол возвышения орудий.
Самым последним на «Новике» под адмиральским флагом идет командующий флотом вице-адмирал Макаров. На внешнем рейде эскадру уже ждут крейсера «Аскольд», «Баян», а также корабли из будущего – «Адмирал Трибуц» и «Быстрый». Пока адмирал планирует подняться на мостик «Аскольда», но как только берег скроется за горизонтом, он перенесет свой флаг на «Адмирала Трибуца». На сердце у Макарова неспокойно. На последнем перед походом совещании Павел Павлович Одинцов сказал ему, что, как подсказывает ему политический опыт, как раз назрел момент для вмешательства в эту войну британцев. Все зависит от того, насколько высоки в этом деле ставки для британской элиты и чем они готовы рискнуть для спасения своих японских клиентов от поражения. Войны они, мол, ни в каком разе не выиграют, но крови от этого вмешательства может пролиться еще немало. В первую очередь японской и британской крови, но и русской тоже. Именно поэтому, уходя в поход на Цусиму, каперанг Карпенко оставил для самообороны своей базы два малых корабля «Иней» и «Мороз», а также подводный корабль* «Иркутск».
Примечание авторов: * Ну не поворачивается у адмирала Макарова язык назвать «лодкой» корабль с водоизмещением как у среднего эскадренного броненосца, и хоть его и не поставили в известность о главных особенностях начинки этого подводного крейсера, но все равно понятно, что такие корабли даже в будущем ради каких-то пустяков строить не будут.
Сказать честно, по совокупности всех его свершений (один разгром японского флота чего стоит), каперангу Карпенко давно пора давать контр-адмирала, вкупе с Георгием третьей степени или Владимиром с мечами; да только медлит пока государь, чего-то ждет. Может, его смущает полуавтономный статус особой эскадры, хотя при всем при том майор Новиков человек не менее (но и не более) достойный, при конвертации чинов из федеральных в имперские был сначала произведен в подполковники, а затем и в полковники. Так ему и до генерал-майора уже недалеко. А Карпенко, получается, как это издавна водится на Руси, или обошли чином, или бумага на производство затерялась в канцелярских хитросплетениях. По завершении этого похода Макаров собирался непременно отправить государю рапорт, упомянув в нем о заслугах всех отличившихся офицеров, включая и Сергея Сергеевича Карпенко.
На палубе «Аскольда» командующего флотом, перешедшего с «Новика», уже ждали неизменные контр-адмирал Рейцейнштейн и каперанг Грамматчиков, к которым Макаров, сделав «Аскольд» своим флагманом, уже привык. На мостике «Баяна» у Вирена ему было неуютно, как на плавучей тюрьме. У этого держиморды, мелочного, как еврейский меняла, на корабле были замордованы не только матросы, но и офицеры, особенно младшие. Жить бы ему на семьдесят лет раньше, во времена достославного Николая Павловича и палочной дисциплины – ходил бы господин Вирен, как говорят потомки, в передовиках производства и отличниках боевой и политической подготовки. А в нынешние просвещенные времена всеобщего гуманизма поддерживать такое как-то уже и невместно – все равно что дружить семьями с графом Дракулой. И об этом человеке тоже надо позаботиться, чтобы он перевелся куда-нибудь подальше с Тихоокеанского флота. Ему бы не боевым кораблем командовать, а каторжной тюрьмой где-нибудь во глубине сибирских руд.
Тем временем каперанг Грамматчиков, как положено, отдал адмиралу рапорт и в конце добавил:
– Есть связь с «Адмиралом Трибуцем», Степан Осипович. Сергей Сергеевич докладывает, что к походу и бою они тоже готовы. Ждут ваших указаний.
– Передайте ему, что все идет по плану, – ответил Макаров, – «Адмирал Трибуц» и «Быстрый» в головном дозоре, за ними двумя колоннами наши броненосцы и крейсера, отряды миноносцев во фланговом охранении. Курс зюйд, экономическая скорость десять узлов. Эх, надо бы двенадцать, но «Севастополь» у нас хромоногий. Для него двенадцать – это почти полный ход. Ну что, господа, помолясь Николе Угоднику, покровителю мореплавающих, поднимемся на мостик и начнем, что ли, помаленьку?
– Начнем, Степан Осипович, – ответил Рейцейнштейн, пробормотав короткую сухую молитву, – и, как говорит в таких случаях Сергей Сергеевич, кто от нас не спрятался – я не виноват.
– А ведь и в самом деле, Николай Карлович, – задумчиво произнес адмирал Макаров, – после того погрома японского флота, который устроили господа потомки, наша эскадра, даже без учета возможных подкреплений, оказывается сильнейшей во всех окрестных морях. И даже если, собственно, вмешаются британцы, такой вот парадокс, то даже без учета мощи наших потомков они все равно окажутся слабейшими. Просто при помощи потомков мы их разобьем играючи,
