В очередной раз, отследив чужую реакцию, на этот раз конкретно мою, Николай Александрович дёрнул уголком рта в лёгкой ухмылке:
– Единственное уточнение: перед возвращением на базу подойдем к лучшим пловцам и вытащим на катер двух-трех человек. Шейну сильно внезапно понадобились языки. – Волков перевел взгляд на Астапова. – Борис Григорьевич, позаботься, пожалуйста, чтобы никто из твоих подчиненных не утонул и захват пленных произошел без эксцессов.
Как только Астапов кивнул, Волков скрылся в рубке. Катер накренился, меняя курс, и пошел на сближение.
Всерьез противника никто не воспринимал. Когда абордажная команда катера вышла наверх, волнение в четыре балла шкалы Бофорта воспринималось большей опасностью, чем десятки вооруженных и не боящихся крови людей неподалеку от нас. Шлемы и бронежилеты, вслед за мешающими пользоваться спасательными жилетами-разгрузками никто не снял, исключительно из-за «раз положено, носи и не умничай». Оружие разобрали тоже только из этих соображений. Постановка службы Шубиным и командирами подразделений, которая была отмечена мной в первые же минуты знакомства, и сыграла очень большую роль в лёгком согласии в ОВР перевестись, и теперь не разочаровывала.
* * *Силуэт каракки вырисовывался в ночи, метрах, уже возможно, в двухстах от нас. Волков догонял концевой, пользуясь тем, что волнение скрадывало шум двигателей. Его предположение, что наши гости с наступлением ночи лягут в дрейф, не оправдалось – они, видимо, знали, куда шли, и, наблюдая остров в свете луны, решили не терять времени. Насколько мы рассудили, замысел командира данного корабельного отряда состоял в том, чтобы с рассветом захватить поселившихся там «сервов» врасплох.
Я стоял у бортового ПКМ, прижимаясь к борту и направляя его куда-то в направлении кормовой надстройки будущей жертвы. Второй номер, Гена Бобков, отошел к самой корме, пристегнувшись там к лееру. Парню загорелось пострелять из гранатомета, ящик РШГ-1 обеспечивал ему такую возможность. Блохин, взявший катерный РПГ-7, собирался вести огонь сверху, с площадки над кубриком. Там же паслись остальные желающие пальнуть с большим бухом. Остаться внизу, рискуя нечаянно улететь за борт, кроме Бобкова, желающих не нашлось.
Наверху неразборчиво захрипела радиостанция, сообщение которой продублировал спокойный голос Астапова:
– Пятисекундная готовность.
Я спокойно прижал приклад пулемета к плечу и щелкнул флажком предохранителя. Других мыслей, кроме как «вот, парень, и момент истины, что в этом мире нет ничего бесплатного», в голове не было. Сверху плеснуло светом прожектора, и я на мгновение зажмурил глаза…
Пристегнутая к пулемету сотка вылетела несколькими очередями примерно за двадцать секунд. Снаряжение одними бронебойно-зажигательно-трассирующими позволяло сопровождать цель струей трассеров даже на волнении.
Везунчик Гена, как я цинично оценил его лакишот, дернулся на волне и вместо промаха нечаянно влепил гранату точно в окно-иллюминатор кормовой надстройки. Теперь он радостно вопил и доставал из-за спины второй одноразовый гранатомет, рачительно откинув пустую трубу первого к люку в кубрик. О командном составе расстреливаемой каракки, видимо, можно было забыть – взрыв термобарической смеси красивейшим образом шибанул пламенем из всех доступных ему щелей. Вслед за ним в стороны полетели обломки, перемежаемые темными и светлыми комками человеческих тел. Группа Астапова с верхней площадки стреляла из гранатометов в борт, в район ватерлинии. В другое время это тоже бы выглядело весьма эффектно.
Прожектор погас, и катер отвернул в сторону, заставив наших почувствовавших вкус крови акул разродиться единодушным потоком матерщины.
– Отбой! Оружие на предохранитель! – пришедший сверху голос Бориса был тоже пропитан разочарованием.
Слева сзади от катера, прямо на глазах, садилось в море освещенное мечущимися на палубе фонарями и отблесками разгорающихся внутри очагов огня деревянное тело нашей первой жертвы…
Поймавший охотничий кураж Волков веселился. Оставшаяся пара, наблюдая сзади столь неприятную картину, поворачивала по ветру и ставила все паруса. Вполне логичное и отвечающее ситуации решение. Напавший из темноты корабль с магами на борту, даже если он превосходит в скорости, будет вынужден вести бой на преследовании, дав возможность застигнутым врасплох пиратам к нему приготовиться. Хотя бы увидев и оценив противника, например.
Вот только парадный ход нашего катера был сорок узлов, а не десять – да и те на хорошем ветре. Пусть даже все сорок мы на четырех баллах выбрать, вероятно, и не могли. Того, что оставалось, было вполне достаточно. При том, что Волков поленился реализовывать даже их. Выскочивший из рубки по нужде рулевой, показавший своему кенту Бобкову большой палец и сообщивший – одновременно натягивая спасательный жилет – народу последние новости, высказался достаточно емко:
– Уходим вперед, с часок, наверное, ещё повозимся. Кэп осторожничает, не хочет, чтобы нас по буруну могли обнаружить.
* * *На этот раз жертвой стала вырвавшаяся вперед каракка. Прицельная марка огневого модуля была подведена к её ватерлинии, и пулемет над головой дал первую пристрелочную очередь.
Впечатления от моей первой здесь боевой операции продолжали быть крайне странными. Теперь мы просто сидели в кубрике и наблюдали посредством выведенной на компьютерные мониторы телеметрии, как пулемет, не торопясь, короткими очередями по два-три выстрела топит средневековые боевые корабли. В этот раз первая жертва тонула неожиданно долго. Оказалось вполне достаточно времени, чтобы все обсудить.
– Я думал, это будет быстрее.
Сидевший через кресло от меня Семён Иванов отвернулся от блеснувших на демонстрируемом монитором изображении вспышек пуль очередной попавшей в борт очереди.
– Чтобы корабль утопить, нужно, чтобы внутрь поступала вода. Водооткачивающие помпы тут уже придумали, деревянная обшивка вязкая и пропитанная водой и дыры от пуль не самые большие.
Иванов повернул голову к Киму:
– Саша, не помнишь, какое водоизмещение у этих корыт, Волков говорил?
Ким, наблюдавший за расстрелом со спокойствием сытого удава, перед носом которого кот давит мышку, на секунду отвлёкся:
– У этих, островных, двести-четыреста тонн.
Астапов, сидевший в кресле за монитором, но тоже услышавший вопрос, уточнил:
– У галеонов больше, у бригантины поменьше. На материке по-разному, там водоизмещение в довольно широких пределах плавает. Классификация разработана по конструкции.
– Дедвейт где-то половина водоизмещения. Можешь посчитать сам, сколько времени наш пулемет будет ковырять в этом корыте дыры, чтобы корабль принял двести тонн воды… булькнуть. Давление у поверхности небольшое, а вот команда обычно наоборот. И все жить хотят.
Астапов опять вмешался, дополнив Семёна:
– А попадания выше ватерлинии вообще в зачет не идут. Ну, пока судно не сядет и их захлестывать водой не начнет.
– Чисто на поджог не пробовали работать?
– Пулеметами? Вася Негода с «Жемчужины» было дело, пробовал… Один раз все патроны к КПВТ на борту расстрелял. Загорелся, но один черт гранатометами добивали. Море, тут влажное всё. Дерево больше тлеет, чем горит. Или само тухнет, или успевают потушить. Нужно в сухое место угодить, чтобы полыхнуло. МЗД-ушки у КПВТ полезнее бронебойных только тем, что дыры от них в разы больше по деревянному борту. Термобары, как выяснилось, гораздо лучше, чем пули, поджигают.
Привычно
