И во власти есть порядочные люди. На мой взгляд, незаменимым был Михаил Горбачев, воспитанный «Таганкой» и «Современником». Он смог эту махину сдвинуть. Ему удалось то, чего не сумел Солженицын. Таких людей единицы, и они лишь подтверждают общее правило. Основная часть тех, кто у власти, – либо прагматики, либо аппаратчики, либо…
1990-е годы, что бы ни говорили, были счастливым временем для России, потому что она была бедной, но честной. Все было четко: бандиты – значит, бандиты, милиция – значит, милиция. А сейчас все смешалось.
Я родился в семье замечательных людей. Были бабушки и дедушки, чудесные мама с папой – я их обожал. Но вместе за одним столом мы встречались очень редко, разве что на Новый год. И не было у нас таких вещей – советоваться друг с другом.
Фамилия в жизни и мешала, и помогала одинаково. У меня не только папа и мама актеры. Дед – оперный режиссер Борис Покровский. Прапрадед – Иван Яковлевич Яковлев, создатель чувашского алфавита и письменности, он был другом отца Ленина, в свое время открыл 300 школ и перевел Библию на чувашский язык. Мне всегда говорили, что я не могу их подвести.
Семья – это чудесно, но сложно. Если ощущать ее как ячейку общества, она начинает тяготить. А вот ответственность за своих близких я чувствую: не чувствовал бы – не работал.
Считаю, что главное воспитание – это свобода. Детей я воспитываю невмешательством. Если буду вмешиваться, они станут ужасными людьми. Не люблю читать нотаций.
Отец был очень серьезным человеком, но с удивительным чувством юмора, даже скорее иронии. Для нас, детей, и не только, он был истиной в последней инстанции. Если вдруг на какой-то вопрос не находил ответа, то для простых смертных это было счастьем: «Он чего-то не знает!»
В серьезных случаях Олег Николаевич спуску не давал. Однажды, когда мне уже было лет 16, он со мной полгода не разговаривал.
Лишь однажды отец преподал мне урок в режиссуре. Я спросил его: «Что самое главное в этой профессии?» – и он ответил: «Терпение». С каждым новым своим спектаклем я это понимаю все больше и больше.
Режиссеры делятся на три категории: «диктатор», «гипнотизер» и «философ». Я, наверное, диктатор, а Олег Николаевич – философ. Мне очень не хватает отца, его отношения к искусству и жизни. Он всегда говорил очень просто, но о главном. Ему хотелось доверять всегда и во всем.
Мама – замечательная актриса и прекрасный педагог, и признаюсь, я всегда ревновал ее к ученикам. Во многом то, что она стала педагогом, – вина моего отца.
ОТНОШЕНИЯ СО СЧАСТЬЕМ У МЕНЯ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ. НО СЕЙЧАС МНЕ ХОРОШОУ меня так по жизни получилось, что между семьей и театром я всегда выбирал театр. И все мои жены это понимали. Наверное, все из детства. Отец как-то зимой вывез меня, грудного, гулять с коляской и, вернувшись, сказал маме: «Алла, давай выбирать – либо гулять с Мишей, либо театр». И потом я в детском саду был на пятидневке, меня никто особо не воспитывал.
Отношения со счастьем у меня бывают разные. Но сейчас мне хорошо. Я люблю работать с друзьями, и это у меня получается. Да и в целом вокруг много хороших людей.
Вячеслав Зайцев
«Красота позволяет мне сохранить интерес к жизни и своему делу»
Художник-модельер, живописец и график. Профессор, действительный член Российской академии художеств. Народный художник России, лауреат Государственной премии России. Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV ст., орденом «Знак Почета» и другими наградами
Стремление к красоте у меня с детства: мама работала прачкой, но любила театр, была артистичной натурой. У нас дома все было белоснежным. До сих пор белый цвет с запахом свежего белья ассоциируется у меня с мамой.
Цветы – образец самого прекрасного и божественного, что есть в природе. Для художника это главный источник гармонии.
Вкус – это прежде всего гармония. Я люблю все цвета, главное – достойно их сочетать. Лет в 14 я это понял и, думаю, научился комбинировать цвета. Ни в одном из них для меня нет негатива, нет плохих, некрасивых цветов. Но есть фавориты – белый, красный и черный.
Я не раз делал в жизни выбор. Одним из самых сложных был уход из официальной моды. Ушел в никуда и не знал, что будет дальше. В это же время не стало мамы. Это был тяжелый период, я находился в жутком состоянии. Неожиданно стал писать стихи. Стихи помогли мне выжить, они выжгли всю бумагу, но указали мне путь.
Я абсолютно не человек бизнеса, мне важно привлечь людей к красоте. Мой Дом моды, несмотря на имя, всегда находится в достаточно стесненном положении. Все, что мы зарабатываем, тут же вкладываем в его развитие.
Бедность вредит художнику. Например, Малевич жил в совершенной бедности, и это ужасно. Возможно, он сделал бы больше. Хотя бывает, что пресыщение деньгами отрицательно влияет на человека искусства, что-то в нем умирает. Я не могу понять, с чем это связано.
До 60 лет я жил в полной нищете и вкалывал со страшной силой, чтобы зарабатывать и иметь возможность создавать новые коллекции. Хотя я и сейчас вкалываю. Это неискоренимо.
Я эмоциональный человек: в молодости, да и в среднем возрасте эмоции захлестывали меня. У меня очень мощная энергетика. Сейчас ее меньше: сказываются 48 лет без отпуска, но пожаловаться на отсутствие энергии пока не могу.
Отдых для меня – это работа. Если бы можно было, я бы работал и день, и ночь, переключаясь на разные виды деятельности. Недавно приобщился к компьютеру и открыл для себя новые возможности. Занимаюсь графикой, пейзажами, увлекся орнаментом для тканей.
Я НЕ РАЗ ДЕЛАЛ В ЖИЗНИ ВЫБОР. ОДНИМ ИЗ САМЫХ СЛОЖНЫХ БЫЛ УХОД ИЗ ОФИЦИАЛЬНОЙ МОДЫСтараюсь окружать себя хорошими людьми, хотя найти их очень сложно, иногда дохожу до отчаяния. Я доверчив: когда влюбляюсь, очаровываюсь человеком, это затмевает глаза. Но, когда понимаю, что уже наступает предел, могу жестко и резко все отрезать.
Для меня важна энергия, которая исходит от человека. Принимая студентов, смотрю им в глаза и сразу считываю, кто горит, а кто приходит просто так, уже «тухленький», и это не зависит от возраста.
В женщине меня восхищает интеллект в сочетании с чувственностью, женственностью. Ценю интеллигентность, вкус, культуру одежды. Не люблю неопрятность. Кроме этого женщина должна уметь делать все: готовить, стирать, убирать. Она может не делать это каждый день, но должна уметь, а не чувствовать себя барыней.
Мужчине, на мой взгляд, непростительно лицемерие. Я терпеть этого не могу и сразу
