Когда агенты объяснили мне причину своего визита, я моментально понял, что передо мной уникальная возможность. За те три дня, что меня не было, кто-то успел при помощи моего компьютера взломать сервер крупнейшего в мире производителя игрушечных роботов, управляемых онлайн.
Смейтесь сколько хотите, но на самом деле это вовсе не так смешно, как кажется. Только представьте, что мог бы сделать с армией игрушечных роботов какой-нибудь настоящий злодей, учитывая, что эти игрушки умеют наблюдать, говорить и записывать. У ФБР, несомненно, были свои идеи на этот счет. Однако, как выяснилось, мой придурочный приятель-украинец имел в виду нечто совершенно иное. Перепрограммированные им игрушки всего лишь должны были сообщить детям всего мира, что «Революция роботов близится!».
Даже не знаю, где был Элвис в тот вечер – должно быть, прятался где-нибудь в туалете. Как сообщили мне фэбээровцы, ответственному за взлом светило минимум три года тюремного заключения. Не сомневаюсь, что именно это и произошло бы с Элвисом, которому к тому времени уже исполнилось восемнадцать, если бы я его выдал. Его родители занимались астрофизикой или еще чем-то столь же бесполезным. Мои родители, как я уже упоминал, были юристы.
В конечном счете, как я понимаю, выиграли все три стороны. Меня выперли из школы и отослали обратно в Брокенхерст. Все решили, что я окончательно спятил. И поскольку я спас Элвису жизнь, отныне он был моим преданным слугой. Разумеется, мне дали условный срок. Мои родители были вынуждены вернуться в Штаты и заплатить за меня немалый штраф, который поклялись возместить из моих будущих заработков.
Когда оглашали приговор, судья, должно быть, заметил на моем лице испытываемое мной удовлетворение.
– Вы действительно считаете, что это было бы забавно – напугать до полусмерти горстку малышей? Вы что, какой-нибудь нигилист? – вопросил он.
– Нет, сэр, – ответствовал я. – Но я весьма высоко ценю ту работу, которую делают эти добрые люди.
За это я получил два месяца принудительных консультаций у психолога. Но если бы мне дали второй шанс, не сомневаюсь, что я снова сказал бы то же самое.
Итак, вот к чему мы пришли.
Я не планировал ничего подобного. Судьба окончательно привела меня обратно в Нью-Джерси. Больше родители не смогут никуда меня отослать; после всего, что произошло, меня не примет ни одна частная школа. Объединенные Арабские Эмираты отказали мне в визе. Я не просто сжег за собой мосты – я взорвал их ко всем чертям атомными зарядами. Мой отец, которому пришлось расстаться со своим тепленьким местечком в Дубае, называет меня «мальчик без будущего». И он действительно прав, только не в том смысле, в котором думает. Просто мне абсолютно наплевать на мое будущее. Я вернулся ради Кэт. Я сделал то, что должен был сделать. Честно говоря, я сделал бы еще и не такое.
Вот только, как это ни смешно, моя принцесса вовсе не хочет, чтобы ее спасали. Я в Брокенхерсте уже четыре месяца, и за это время она едва ли перемолвилась со мной хоть одним словечком. Я надеялся поправить дело с помощью OW. Однако сомневаюсь, что завтра утром, когда мы встретимся с ней в школе, что-нибудь изменится.
Камуфляж
Моя мать паркуется перед школой, и я вылезаю наружу. Сейчас утро понедельника, до восьми часов осталось совсем немного, и я вижу машину Кэт на обычном месте. Сама Кэт сидит на капоте другой машины, по ту сторону парковки, рядом с девчонкой по имени Винни, у которой глаза как у енота. Вокруг них стоят кружком четверо парней: один психопат, другой наркоман-анорексик, третий известен как переносчик половых заболеваний, четвертый – незнакомец, одетый в черное. Война, Голод, Чума и Смерть, как я их называю. До первого звонка осталось пять минут, и Четверо Всадников вовсю дымят косяками. Насколько я понимаю, Кэт и ее дружки стараются ни минуты не оставаться необдолбанными. Поверьте, я вовсе не пытаюсь их судить, каждый делает то, что ему нравится. Я просто не понимаю, почему Кэт предпочитает делать это вместе с этими отморозками.
Тот, что носит костюм Мрачного Жнеца, не перестает мусолить ее локоны. Как-то раз я видел, как Кэт дала пощечину парню, запустившему пальцы ей в волосы, но этому по какой-то причине все сходит с рук. Его зовут Марлоу Хольм, он в Брокенхерсте недавно. Он появился в школе в январе, примерно в то время, когда я вернулся. Я мало что знаю об этом парне и почему Кэт взялась его ублажать, однако имею серьезнейшее намерение это выяснить.
– Давалка.
Это слово доносится как бы ниоткуда. Будто возникло само собой. Я круто оборачиваюсь. Мимо проходят две девчонки, по-видимому не замечая меня, – Оливия и Эмили. Я знаю обеих еще с начальной школы.
– Говорят, она больше не ночует дома. Видимо, вращается между их комнатами по очереди, – говорит Оливия. Эмили хихикает.
Я ничего не имею против грязных шуточек, но эта задевает за живое малость сильнее, чем хотелось бы. Прошлой ночью я дошел до того, что поперся через лес, только чтобы поглядеть на дом Кэт. Было воскресенье, так что она должна была быть дома, однако свет в ее спальне так и не зажегся. Я едва не подох, пока ждал, и холод был тут совершенно ни при чем.
– Эй, прошу прощения! Дамы!
Я догоняю их в два прыжка. Любо-дорого поглядеть на выражения их лиц, когда они меня видят: адская смесь ужаса и отвращения. Я чувствую собственное могущество. Мне достаточно протянуть руку и дотронуться до них, и они рассыплются в пыль.
– К сожалению, я невольно подслушал вашу беседу.
У девиц разинуты рты, но оттуда не вылетает ни единого слова. Такие, как они, не побоятся отпускать оскорбительные замечания насчет моих ягодиц, проезжая мимо в надежной машине. Совсем другое дело – предстать предо мной лично. Вблизи я гораздо больше. И гораздо, гораздо опаснее.
Конкретно эти две девицы попадаются мне уже не в первый раз. По всей видимости, Кэт – излюбленная тема для их сплетен. Раньше я их просто предупреждал; теперь настало время расчехлять тяжелую артиллерию.
Оливия скрещивает руки на груди и вздергивает подбородок – боевая стойка всех девчонок ее возраста. Надеюсь, она не считает, что напугала меня.
– Чего тебе надо? – спрашивает она.
– Давай не будем обо мне, – отвечаю я. – Мне бы хотелось поговорить с вами о правах женщин.
– О правах женщин? – фыркает Эмили, перебрасывая через плечо блестящий каштановый локон.
– Отвали, Саймон! – говорит Оливия.
В ее
