Еще одна повозка тоже была закрытой, хоть и сделана гораздо проще, – в ней везли одежду и княжеские вещи. Остальные повозки были открытыми – на них помещался походный шатер, необходимая утварь и еда. К общему поезду Евпатий добавил по необходимости еще пару своих повозок, в которых везли лишь самое необходимое – шатры и еду для ратников. Ничего лишнего. Все бойцы, включая Евпатия, ехали на конях, имея оружие при себе. Впрочем, и сам Федор тоже не сидел в повозке, а, как и подобает князю и защитнику, ехал на коне рядом с ней, одетый в раззолоченные походные одежды и шапку. Узнав, сколько воинов поедет с ним, доспехов он не надел, считая все это ненужной забавой. Хотя мечом подпоясался.
Впереди Коловрат пустил три десятка бойцов, которые проверяли всех встречных путников и освобождали, по необходимости, дорогу. Еще по пять вооруженных ратников с каждой стороны ехали по бокам от повозки наследника и княгини. Остальные, выстроившись в колонну по два, замыкали поезд. В длину вся эта небольшая армия растянулась почти на версту. Сам Коловрат, вместе с Ратибором и Ратишей, ехал шагом перед повозкой с семьей княжича Федора.
Пока все шло спокойно. Проехав брод через Проню, они неспешно, до самых сумерек двигались по пустынной лесной дороге и прибыли, наконец, к известной заранее поляне, указанной княжичем Федором, где уже не раз, по его словам, ночевали.
Место ночлега находилось недалеко от дороги, на берегу ручья. Поляна была широкая, окруженная высокими соснами. Коловрат велел ратникам все проверить окрест того места и, поскольку ничего подозрительного не нашлось, не стал спорить с Федором. Здесь и заночевали. Поставили шатры – прежде всего для Федора с семейством, потом и для ратников. Слуги сготовили еду. Сам Федор и Евпраксия не брезговали есть простую пищу. И, если б не семья, то Федор наверняка мог бы отужинать с Коловратом и ратниками у костра.
– Дозоры сильные вокруг поставь, – приказал Ратибору боярин, – в две линии. Чтоб ни одна мышь не проскочила.
А когда тот удалился выполнять приказание, шепнул Ратише:
– Ну а ты еще за шатром княжича приглядывай лично. Мало ли что. И меня буди при первой опасности.
С тем и отправился спать в походный шатер, прежде уверив Евпраксию и Федора, что им спать можно спокойно. Да те особо и не беспокоились.
Ночь прошла легко и быстро, без происшествий. Если не считать, что годовалый Иван Федорович полночи выводил рулады в шатре, не давая сомкнуть глаз своей матери и отцу. Но те были уже привычные и как-то, урывками, выспались. Отдохнули.
К утру погода испортилась. Небо затянуло облаками и стал накрапывать дождик. Позавтракали вчерашними остатками, да в путь тронулись. Еще не было полудня, когда отряд, двигаясь тем же порядком, что и вчера, достиг небольшой развилки на лесной дороге, отворотка с которой вела в сторону Оки.
Коловрат с первого взгляда узнал это место. Если свернуть направо и двигаться по ней верст десять, то будет брошенный починок, в котором насчитывалось не больше пяти домов. А если проехать дальше, до самого берега реки, найдешь обрыв, а под ним пещеру, в которую просто так не пробраться. «И все же кто-то там бывал задолго до меня, – поневоле подумал Коловрат, припоминая побелевшие от времени кости мертвеца в остатках дорогой одежды, изогнутую саблю и странный перстень с изумрудом, вызывавший у него жгучее желание разгадать эту тайну, – надеюсь, что больше туда никто не наведается до тех пор, пока я не заберу ларец».
Но в этот раз их путь лежал прямо, и вскоре начальник княжеского поезда отогнал от себя тайные страхи, ибо нужно было следить за дорогой. Лес становился все гуще, а дождь все сильнее. Мало-помалу они углублялись в чащу дремучего леса и, по словам самого княжича Федора, который подъехал к Евпатию, чтобы обсудить путь, приближались к новому броду через реку. Этот брод был довольно глубоким для повозок, и его можно было объехать стороной, по едва заметной обходной дорожке, что вела к другому броду. Но это означало сделать большой крюк.
– Давай, княжич, доедем до места и сами глянем, – решил Коловрат, – разведку я уже послал. Если что не так, нам доложат и вернемся. Тут недалеко до развилки. А если повозки пройдут, то чего нам зазря крюк делать.
– Хорошо, – кивнул Федор, поправляя шапку на голове и поглядывая на хмурое небо, поливавшее их мелким дождичком.
На том и порешили. Вскоре вернулась разведка, и к боярину приблизились три всадника.
– Ну? – коротко поинтересовался командир княжеского охранения, ехавший шагом рядом с Ратишей и сотником Ратибором.
– Проехать можно, Евпатий Львович, – сообщил один из ратников, поправляя алую накидку на плече и вытирая с обветренного лица капли дождя, – вода не высоко стоит. Даже дождик не помеха.
– Уверен? – переспросил Коловрат, оглянувшись на княжескую повозку, что еле тащилась за ним по раскисшей дороге. – Повозки-то не легкие.
– Проедет, – подтвердил второй ратник, стряхивая капли дождя с усов, – там дно каменистое. Не увязнет. А если что – подмогнем.
– Вокруг брода все тихо?
– Тихо, – кивнул первый ратник, – лес, конечно, темный. Да дождь моросит. Ничего не видать. С той стороны берег высокий, скала нависает. Но вокруг мы все подходы к воде проверили – никого.
– Поставьте кордон с той стороны.
– Уже, Евпатий Львович, – с обиженным видом пробасил бывалый воин. – Десяток воинов с той стороны подходы обороняет. Нам Ратибор сразу наказал так сделать.
Боярин перевел взгляд на сидевшего рядом в седле сотника.
– Молодец, Ратибор, – похвалил он, – хорошо людей учишь.
– Береженого бог бережет, – пожал широкими плечами Ратибор, славившийся отменной силой, – да и ты нам все время так наказывал.
– Вот и говорю, молодец, – снова похвалил сотника Коловрат. – Ладно, если все в порядке, пойдем здесь. Но даже в реке все время с обеих сторон от повозки должны ехать всадники. Мало ли что.
– Сделаем, Евпатий Львович, – кивнул Ратибор.
Он повернул коня и отъехал чуть назад, перекинуться словечком с охранниками, ехавшими сейчас у повозки княжича.
Вскоре поезд подъехал к реке. У самого брода лес немного расступался, обнажая прозрачное и каменистое дно реки, в которой дорога как бы плавно растворялась, доходя до берега. Выход же из брода находился примерно в сотне шагов ниже по течению этой небольшой речки, что была притоком близкой Оки и несла в нее свои воды, рождаясь где-то в дремучих лесах между Пронском и Белгородом. А напротив, чуть нависая над безымянной рекой, высилась густо поросшая лесом скала. Дорога, выбираясь на ту сторону, шла наверх, огибала эту скалу
