— Первая мировая! — в горле совсем пересохло. — Сейчас… Первая мировая война?! Что за хрень? Или у меня с пьянки крыша поехала?
— Первая мировая? — удивлённый голос майора звучит как сквозь вату. — Какая крыша…?
В газах потемнело. Комната завертелась…
Господи, какой балдёж! Вот так лежать и не вставать. После вчерашнего сейшена организму и в первую очередь мозгам требуется отдых. Резкий запах отвлёк. Нашатырь, что ли? Ну чё за нафиг? Борька гад, издевается. Удушу ламера, как встану! Ну и сон! Дурдом. Попасть в семнадцатый год, в ПМВ, да ещё к австрийцам! Бр-р…
— Уф! Присниться же такое, — проговорил Тоха. — Как в реале. Борян, иди на хрен…
— What did you say? Do you hear me?[12] — послышалось сверху.
Англичане? Пиндосы? Тут? Откуда? Кирилл не говорил, что на пати будут иностранцы.
Нехотя открыл глаза и тут же завопил:
— Нет!!!
Дурдом продолжается. Сверху пялится тот самый австрийский майор из сна. И ещё какой-то крендель в круглых очках и белом халате.
— Lamke, — бросил куда-то в сторону майор, — hilf ihm sich zu setzen![13]
Тоха скосил глаза. Приблизился знакомый рыжеусый юнит, поправляя на плече «винтарь». Программер застонал. Его подняли и усадили на стул. Протянули стакан. Большими глотками выпил прохладную воду.
— Можно ещё?
Налили. На этот раз пил дольше. Полегчало.
— Как ви себя чувствуете? — по-русски с лёгким акцентом спросил очкастый в белом халате.
— Бывало хуже, бывало лучше, — буркнул Тоха. — Я чё, вырубился, да? — и посмотрел на очкастого.
— Ви-ру-бил-ся? — приподнял тот белёсые брови.
— Ну это… — Тоха неопределённо махнул рукой, — отключился, сознание потерял.
Крендель подтвердил, что молодой человек двадцать три минуты был в обмороке, но сейчас ничего страшного.
— Охренеть, — пробормотал программер, — глюки ловил, было. Но чтоб в обморок…
Очкастый что-то длинно сказал майору. Тот кивнул.
— Danke, Doktor. Sie dürfen freihaben.[14]
Чувак в белом халате вышел.
Тоха медленно поднялся и босиком прошлёпал к распахнутому окну. Наверно открыли, пока в отключке валялся. Рыжеусый дёрнулся было, но майор жестом остановил. За окном строем промаршировали штук тридцать юнитов. Взвод. На тёмно-коричневой лошади проскакал всадник. Чудовищный, уродливый пепелац всё ещё торчит перед входом, и водила на месте.
— Охренеть. Тысяча девятьсот семнадцатый. Лето, — Тоха не сразу сообразил, что говорит по-английски. — Первая мировая. В России власть скоро захватят большевики. Такая резня начнётся, мама не горюй. Блин, как же я сюда попал?!
Вспомнился фильм, где целое подразделение российской армии оказалось в сорок первом. Пацаны почти все погибли, а потом странным образом ожили. И ещё один, где то ли трое, то ли четверо долбодятлов, чёрных копателей, также очутились в Великой отечественной. Но выжили все. В обоих случаях была дыра или портал во времени. В первом — туман в поле, во втором — озеро. Через них ушли в прошлое и вернулись обратно. А у него что? Синяя вспышка и всё. Правда, тоже очутился в тумане, но в кино-то по-другому.
Тоха плохо учил историю. И в школе и в институте. О Первой мировой войне мало что знает. Но кажется, ни немцы, ни австрийцы к Москве и близко не подходили. Глянул через плечо на фон Лукаса. Тот уже вернулся за стол.
— Простите, майор, а где мы сейчас? — тихо произнёс Тоха. — В смысле, что за деревня? Ещё лучше, какой город поблизости? На Подмосковье не очень похоже.
Тот, покручивая ус, с любопытством уставился на собеседника.
— Мы в десяти километрах от Станиславова.
— Станиславов? — Тоха задумался. — Ни о чём не говорит. А ещё?
— Неподалёку Богородчаны, Калуш, Галич, — принялся перечислять майор, выпустив дым изо рта. — Будете курить?
— Нет, тоже мимо, — вздохнул программер. — Спасибо, не курю.
— Километрах в ста тридцати на северо-запад — Львов.
— Львов? — Тоха резко развернулся. — Львов?! Даже не Московская область?! Даже не Россия?! Охренеть не встать! А я так надеялся…
Всё гораздо хуже. В фильмах попаданцы хоть и оказывались в другом времени, но, по крайней мере, в том же месте. А тут полный, эпохальный звиздец. Не только во времени потерялся, но и в пространстве. Хрен его знает, где. Честно попытался вспомнить, сколько километров от Москвы до Львова, или хотя бы до Киева. Н-да. Трудно вспомнить то, чего не знаешь.
Тоха вернулся к табурету и сел. В глазах защипало. Сгорбился и посмотрел исподлобья на майора. На психа не похож, хотя живых психов сроду не видал.
На деревянном полу босым ногам стало холодно. Поставил ноги на попереченки под сидением табуретки.
От твёрдого голоса фон Лукаса непроизвольно вздрогнул.
— Конечно не Россия. Мы на территории Австро-Венгерской империи.
Программер пожал плечами. Какая, нафиг, теперь разница?
— Кто вы, мистер Воронцов? Откуда? И на что надеялись?
— Надеялся, что сплю, и сейчас две тысячи пятнадцатый год, Московская область, — вяло усмехнулся Тоха.
— Как две тысячи пятнадцатый? Вы с ума сошли?!
— Лучше б сошёл, — он нервно рассмеялся. — О, Господи! — закрыл лицо ладонями и согнулся пополам.
— Думаю, вам следует рассказать мне всё.
Тоха выпрямился, кивнул и равнодушным голосом назвал паспортные данные, пояснил, что работает в фирме «Либерсофт», занимается разработкой компьютерных игр и прочего софта. Рассказал, как накачался на корпоративе. Утром вышел отлить и бац! Синяя вспышка, и он на нейтралке.
— Вроде бы по-английски говорите, а непонятно. Какие игры могут быть у счётного устройства? В каком смысле «софт»? Что такое «корпоратив»? — поинтересовался австриец.
Программер пояснил про компы, софт. Про совместную пьянку, именуемую корпоративом.
Майор время от времени переводил лысому, и тот скрипел пером. Тоха оглянулся на писаря. Лицо старикашки вытягивается всё больше. Застывший у двери рыжеусый тоже офигел.
— Две тысячи пятнадцатый? — Лукас побарабанил пальцами по столу. — Однако.
Программер вяло ухмыльнулся. Рыжеусый что-то зашептал старикашке. Майор бросил короткую фразу по-немецки. Воцарилась тишина.
— Я не всё понял, что вы сказали, — наконец нарушил молчание главный
