— Видишь двоих у ворот, у одного еще граник торчит из-за спины? Чую, те еще волки, первыми их положишь, понял?
Дракула, молча кивнул, растянув мертвенно-бледные губы в неприятной улыбке и прищурив глаза, будто прицеливался, оглядел неправильных территориальцев.
Убедившись, что его указания поняты должным образом, Роман заспешил вслед за Петровичем, который уже подходил к невысокому в три ступеньки крыльцу, ведшему в дом. Влад искоса глянул ему вслед, небрежно снял установленный на крыше пулемет и якобы от нечего делать, сложив сошки, принялся протирать его вспотевшее от утренней прохлады тело извлеченной из кармана разгрузки бархоткой, на местных, разглядывающих его будто диковинного зверя в зоопарке, он не обращал решительно никакого внимания. Вряд ли кто-нибудь из жадно наблюдавших сейчас за ним людей поверил бы, что с виду полностью поглощенный сейчас своим немудреным занятием Дракула, на самом деле лихорадочно просчитывает, что он будет делать через несколько минут, когда из открытых окон штаба донесутся первые выстрелы: куда отпрыгнет, по кому пустит первую прицельную очередь, как будет перемещаться по кузову, накрывая лоховатых территориальцев. Ласково гладя чуткими длинными пальцами прохладный металл ствольной коробки, Влад мечтательно улыбался, он уже прикинул мысленно, как будет действовать, больше того, точно знал, что у противника не останется ни единого шанса, большинство из собравшихся во дворе людей умрет в первые же секунды боя, а остальные охваченные паникой, впавшие в ступор от неожиданно начавшейся бойни станут для него легкой добычей чуть позже. Это радовало и наполняло душу приятным восторгом предвкушения хорошо выполненной задачи, внутреннего удовлетворения и сдержанной командирской похвалы. Дракула был настоящим мастером, он любил свою работу. Любил убивать людей. Любил и умел… Ничего личного, просто работа…
Петровича с Романом тем временем провели к командиру. Неожиданный тезка Петровича оказался худым наголо бритым мужиком с костистыми обтянутыми бледной с зеленоватым оттенком кожей чертами лица. По налитым кровью воспаленным глазам можно было сразу определить, что этот человек уже несколько суток не может нормально выспаться. Полевая офицерская форма на нем топорщилась и сидела как-то неправильно, бросалось в глаза, что эта одежда для хозяина непривычна и носится им недавно. Довершали впечатление очки с невероятно толстыми стеклами, которые подпоручик периодически снимал и принимался вертеть в руках, после чего водружал обратно на длинный хрящеватый нос, видимо так внешне проявлялось охватившее его при встрече с высокопоставленными четниками волнение.
— Добр дан, господин капитан. Добро пожаловать, так сказать, — надтреснутым сиплым голосом поприветствовал Петровича подпоручик.
— Здраво, господин подпоручик, — милостиво кивнул тот. — Принимайте гостей, из самой России прибыли к вам на помощь!
Роман бегло огляделся в комнате, сразу зацепившись взглядом за громоздкое, маслянисто поблескивающее тело чешского ручника видать еще времен Второй Мировой, установленного на придвинутом к окошку столе и глядящего своим тупорылым дулом с широким раструбом компенсатора на конце прямо во двор. «А вот это в цвет, видать, тот самый пулемет, который этот деятель с поста на въезде экспроприировал! Молодец, козленок, это ты правильно придумал!» — молнией пронеслась в голове мысль, он даже не заметил, что употребил в уме любимое словечко Петровича. Только войдя в комнату, он перестал обращать внимание на то, что происходит вокруг, полностью переключившись в боевой режим, все, что будет сказано сейчас Петровичем и незадачливым подпоручиком уже не важно, не имеет никакого смысла, без разницы как именно завершится разыгрываемая аналитиком комедия, главное не пропустить момент первого выстрела. Сейчас Роман уже прикинул, какой отличный сектор огня открывается с этой позиции, и даже сделал пару шагов к столу, чтобы в нужный момент оказаться ближе, совершенно не обращая внимания на удивленный взгляд сопровождавшего их невысокого юркого паренька, видимо выполнявшего при командире обязанности адъютанта. В самом деле, кого теперь стесняться? Вокруг одни трупы…
Меж тем, подпоручик не обращая внимания на странное поведение одного из прибывших, все не мог оторвать глаз от Петровича, нервно тиская в руках дужки своих очков.
— Русы? — дрогнувшим от волнения голосом, наконец уточнил он.
— Русы, — твердо глядя ему в лицо, уверенно подтвердил Петрович.
Взгляд подпоручика подозрительно завлажнел, и как-то суетливо и поспешно разведя руки в стороны, он с благоговением прошептал, глядя на Петровича:
— Брача…
Петрович улыбнулся ему дружески и покровительственно и шагнул вперед, тоже распахивая руки для объятия. Подпоручик сделал шаг навстречу, и в тот момент, когда его ладони шлепнули Петровича по плечам, аналитик упер ему в живот мгновенно выдернутую из набедренной кобуры «беретту». В следующую секунду приглушенно хлопнул выстрел, заставив худое тело подпоручика подпрыгнуть и конвульсивно задергаться, однако Петрович свободной рукой мертвой хваткой вцепился в воротник своей жертвы и не дал ей упасть. Резким рывком, навалив на себя обмякшего тезку, аналитик, прикрываясь им как щитом, развернулся к замершему в дверном проеме адъютанту. Все произошло так быстро, что парнишка еще не сообразил, что случилось, а может просто мозг, понимая всю гибельность окружающей реальности, до последнего цеплялся за призрачную надежду, диктуя рассудку, что все вокруг лишь наваждение и почетные гости вовсе не превратились вдруг в одночасье в смертельно опасных врагов. Расстояние между ними было всего пару метров и Петрович успел поймать выражение безграничного удивления, стынущее в глазах паренька, еще через мгновенье он всадил пулю точно между этих широко распахнутых глаз с расплывшимися во всю радужку зрачками. Полутонный удар тяжелой девятимиллиметровой пули нокаутирующим кулаком боксера вынес, так и не успевшего поднять автомат адъютанта в коридор, в наступившей тишине было слышно, как гулко ударилась об пол его голова.
Роман едва пошла кутерьма, уже не таясь метнулся к пулемету, рванул на себя обшарпанный от времени приклад, в поисках предохранителя осматривая ствольную коробку, система все же была незнакомая. Как он и ожидал, похожий рычажок флажкового типа обнаружился с левой стороны. Сильно не вдаваясь в смысл выбитых возле предохранителя значков, Роман, по аналогии с родной продукцией изобретателя Калашникова, перекинул флажок в среднее положение, долженствующее отображать собой автоматический огонь и, не целясь, надавил спуск. Пулемет зашелся хриплым кашлем, отплевываясь свинцом, забился, задергался в его руках, хлестнув по двору длинной очередью. «Есть! Все правильно угадал! Ну, суки, отгребайте!» Роман припал
