Степан хотел было спросить у Боброва – что такое «объект Х» и «экстрим», но, подумав, решил сделать это попозже. Пока же он сидел на мягком сиденье и глазел по сторонам. Машина вскоре вывернула на дорогу, идущую вдоль Северной бухты.
Попов узнавал и не узнавал Севастополь. Хотя бухты и холмы вокруг них остались такими же, какими они были и в XIX веке, все остальное выглядело для него непривычно и незнакомо. В гавани вместо красавцев 100-стопушечных парусников застыли стальные громады серых боевых кораблей без мачт с реями и вантами, но зато с какими-то непонятными сооружениями вместо них. Единственно, что Степану бросилось в глаза, так это то, что улицы города, как и в его время, были полны морскими служителями, пусть одетыми в непривычную форму.
Свернув на тихую улочку, автомобиль подъехал к глухим железным воротам, которые открылись сами собой. Они свернули в глухой закуток, где несли службу два солдата со странными короткими ружьями в руках. Откуда-то сбоку к автомобилю подошел офицер, который о чем-то тихо спросил у Боброва. Тот в ответ показал какую-то бумажку, тщательно изучив которую, офицер разрешающе поднял руку. Открылись другие железные ворота, и они попали в воинскую часть – Степан уже знал, что именно так подобные объекты обычно выглядят в будущем.
Автомобиль остановился у небольшого двухэтажного домика, у входа в который стоял солдат, вооруженный автоматом, – так Андрей назвал эти странные ружья. Бобров подошел к часовому, тот что-то сказал в небольшой черный ящичек у входа в домик. Вскоре из двери вышел офицер, сделавший им приглашающий жест. Они вошли в помещение.
В просторном прохладном кабинете их встретил старший офицер – адмирал, как понял из обращения к нему Боброва, – который, впрочем, отнесся к гостям весьма радушно и пригласил их присесть на мягкие стулья, стоявшие у большого рабочего стола.
– Я в общих чертах знаком, гм… со спецификой вашего задания, – обратился он к ним, – как и о том, что его курирует лично… – тут адмирал кивнул головой в сторону портрета, на котором был изображен человек в морской форме. Степан уже знал, что это правитель Российской Федерации – так в XXI веке называли Россию.
– Я хочу, – продолжил адмирал, – предложить вам мое видение того, как решить вашу проблему. Вот, смотрите, – и он расстелил на столе большую карту Черного моря, – ситуация на данный момент складывается следующая…
* * *Беда пришла, откуда ее не ждали. Ранним утром подполковнику Щукину, который все это время находился на положении почетного гостя в Аничковом дворце, доложили, что его желает видеть посетитель.
– Он сказал, что является вашим хорошим знакомым по Лондону, – заговорщически произнес лакей, нагнувшись к его уху.
«Интересно, кто бы это мог быть?» – подумал Олег. Он велел лакею привести раннего визитера. На всякий случай подполковник достал из кобуры пистолет Ярыгина, передернул затвор и сунул оружие под расшитую бисером бархатную подушку, лежавшую на диване.
Лакей ввел в комнату мистера Джейкоба Уайта. Лицо помощника княгини Ливен осунулось и заросло черной щетиной. Одежда гостя из Лондона была изрядно помята и припорошена дорожной пылью. Похоже, что мистер Уайт не один день находился в пути, и ему приходилось спать не раздеваясь.
Олег поздоровался с гостем. Джейкоб виновато взглянул красными от бессонницы глазами на Щукина, и у того сжалось сердце от нехорошего предчувствия.
– Что-нибудь случилось с княгиней? – неожиданно охрипшим голосом спросил подполковник.
Мистер Уайт молча кивнул, потом неожиданно всхлипнул и отвернулся в сторону. По его небритой щеке потекли следы.
– Они убили ее, – хриплым голосом произнес Джейкоб. – Эти ублюдки убили самую умную и самую прекрасную женщину в мире. Британцы – мерзкая и подлая нация!
Щукин предложил своему гостю сесть в кресло и, не говоря ни слова, налил ему стакан вина. Сделав несколько глотков, мистер Уайт немного успокоился и с жадностью начал поглядывать на блюдце с печеньем, стоявшее рядом с графином с вином. Олег понял, что Джейкоб несколько дней ничего не ел. Он колокольчиком вызвал лакея и попросил его накрыть в столовой обед на две персоны. А пока Щукин решил расспросить своего гостя о подробностях произошедшей трагедии.
Мистер Уайт, с трудом сдерживая себя, начал свой рассказ.
– Господин подполковник, как вы уже догадались, я родился не на проклятых Британских островах. Моя родина – остров Корсика. Да, я земляк Наполеоне Буонапарте, который прославил наш остров, но которого я люто ненавижу.
Мой род был сторонником Паскуале Паоли, перед которым в свое время пресмыкался этот выскочка Буонапарте, и которого Наполеоне предал вместе со своими мерзкими братьями – Люсьеном и Жозефом, написав на него донос в якобинский Конвент. Корсиканцы не простили этой подлой семейке измены, и род Буонопарте был изгнан с Корсики, а их родовая усадьба разрушена.
Паскуале Паоли был сторонником английских порядков и даже объявил главой Корсики британского короля Георга III. Но англичане, как всегда, оказались обманщиками – они не стали защищать Корсику от французов, предводителем которых был этот мерзавец Буонапарте, и эвакуировали свои гарнизоны с острова. Вместе с ними родную Корсику покинули и мои родители. Британский парламент назначил Паскуале Паоли пенсию – две тысячи фунтов стерлингов в год. Моя же семья осталась без средств к существованию. Мы все давно бы умерли в нищете от голода и холода, если бы не княгиня Ливен…
Голос мистера Уайта дрогнул, и он, достав из кармана сюртука замызганный клетчатый носовой платок, шумно высморкался.
– Эта святая женщина стала для нас поистине ангелом-хранителем. Она помогла нам найти крышу над головой, благодаря ее протекции я получил хорошее образование и смог зарабатывать достаточно денег для того, чтобы мои родители прожили остаток своих дней в сытости и достатке. Я платил княгине своей преданностью и готов был идти за нее и в огонь, и в воду.
Вы, господин подполковник, прекрасно понимаете, что некоторые поручения княгини Ливен были весьма опасными для тех, кто их выполнял. Но меня это не пугало. От своих родителей я получил крепкое здоровье, умение думать и принимать верное решение в самых трудных ситуациях. К тому же я готов был умереть под самыми страшными пытками, но не выдать свою благодетельницу. И вот, они ее убили…
Мистер Уайт замолчал, с трудом сдерживая рыдания. Щукин сочувственно посмотрел на него и снова наполнил вином стакан.
– Выпейте, может быть, вам станет немного легче, – сказал он. – Кстати, как ваша настоящая фамилия – сеньор Бьянко? И расскажите поподробней о том, что же произошло с Дарьей Христофоровной?
Джейкоб (или Джакопо?) благодарно кивнул Олегу, отхлебнул вина из стакана и продолжил свой рассказ:
– Да, господин подполковник, вы угадали. Моя фамилия действительно Бьянко. А с княгиней произошло вот что.
Сразу
