Я хмыкнул, а Зина только вздохнула, как-то уж слишком протяжно.
Грустно девушке. И хочется, и колется. Понимает, что сейчас у нас классический кошмар может произойти, но, видно, алкоголь не захватил голову. Как там Карлович сказал — пьяная баба «звезде» не хозяйка, но тут явно не тот случай, умная женщина и сильная, хотя всякая сильная женщина очень мечтает хоть на мгновение побыть слабой за сильным мужским плечом. И вот это плечо, пускай всего лишь на эту ночь, у нее под головой, а моё молодое тело ей наградой.
И не думает отодвигаться и держать дистанцию. Не знаю, дойдёт ли у нас до чего более серьёзного, но и то, что сейчас достигнуто с её стороны очень смело.
Опять горит экран телефона.
— … Жена мужу: дай денег на лифчик. Муж: Да у тебя и титек то нет! Жена: Ну я же тебе трусы покупаю…
Смеёмся от души, причём её рука, как бы невзначай, прошлась по тому месту, где недавно был большой бугорок, а теперь лишь большое влажное пятно. Но можно представить, что это я нечаянно вино разлил.
Отстраняется.
Я же расстроено вздыхаю, но зря — подаёт полный бокал вина, и сама держит в левой руке такой же.
Чокаемся и цедим божественный напиток. Опять её тело плотно прижалось правым боком ко мне.
Моя левая ладонь нежно гладит её по мягкой и такой упругой ягодице. Молчим, наслаждаясь этой, поистине волшебной, близостью. Она опять уже одной рукой умудряется копаться в телефоне.
— … чтобы хоть как-то оживить свадьбу, тамада назвал невесту блядью!
Ржём в голос, а кто-то и вино пролил, но, блин, не на себя, а именно на мои многострадальные шорты!
Вино не отстирывается, говорят, придётся теперь выкидывать.
И опять очередной перл на медицинскую тему.
— … мамочка, ну и шо из того, шо я переспал с пациенткой, многие врачи так делают… — Да, многие, но ты-то, блядь, Сеня, — ВЕТЕРИНАР!!!
Опять раскаты смеха по всей палате проносятся.
Ох, что-то анекдоты всё откровенней и откровенней становятся.
— Я надеюсь, вы, Зинаида Степановна, у нас не ветеринар? — смеясь, спрашиваю я.
— Нет, но посмотреть могу, и не только посмотреть, товарищ пациент. Надеюсь, вы гавкать умеете? — опускает она свою ладошку в район начавшего воскрешаться бугорка.
— Гавкать — нет. Я что, кобель какой-то? Я только мурлычу от удовольствия!
И вновь прижимаю её к себе.
Наши губы вновь встречаются, и на пару минут в палате слышится только очередная песня, в этот раз в исполнении «Самоцветов».
Отдышались. Что-то поцелуи всё продолжительней и продолжительней получаются.
Забрала у меня бокал, наклонилась. Потянулась за бутылкой. Конфетной обвёрткой пошуршала, опять вернула мне наполненный бокал. И вновь потянулась за поцелуем.
В этот раз действовала она более напористо, опять языком заставила разжать мои зубы, а потом мне в рот предала конфету.
Отстранилась.
Лампа потушена уже давно, ещё после первого поцелуя, из освещения только тусклый свет луны и ярко светящийся временами экран телефона.
— Это — закуска. — Улыбается. — Давай, за нас и за сегодняшний вечер! До дна!
Чокаемся.
Вторая бутылка такими темпами скоро точно закончится!
Забрала бокал. Вновь у неё в руках телефон, хотя, к чему он? И так понятно обоим, к чему всё идёт. Но приличия должны быть соблюдены, причём, с обоих сторон.
— … на даче мужик ходит по грядкам голышом. Соседка увидела. Спрашивает: — Ты зачем голым ходишь? — Как зачем? Я хожу, а помидоры от смущения краснеют. — пожалуй и я так же сделаю. Через какое-то время дачник встретился с соседкой вновь, и решил поинтересоваться: — Ну, как помидоры? — Да никак! А вот огурцы попёрли!
И смеётся сама заливисто, шарит у меня по ноге.
— Я, вроде, не голая сижу, а огурец то вырос! — гладит она бугорок.
И так, без тени смущения, рукой мне под футболку — нырь, и давай путь под шорты искать, а сама опять губами тянется ко мне.
Ну, всё, понеслось! И от этих мыслей мне сносит крышу, и я уверено правой пятернёй мягко сжимаю ей левую грудь.
Затяжной поцелуй.
Её рука легко нашла путь к моему каменному «огурцу», а я нагло почти полностью расстегнул молнию у неё на халатике.
Уже попытку освободить моего парня предприняла, и тут…
Бздынь. Бздынь, бзддынь!
— Проклятье! — шепчет Зина. — Сергеевна звонит. Видно, кто-то нагрянул, или кого-то привезли.
— Думаешь, тяжёлый? — уточняю я.
— У нас «Травма», у нас лёгких в принципе нет. Вот же, кому-то ночью дома не сидится! — говорит Зина, застёгивая молнию на халате.
— Да, Сергеевна! Что случилось?
С минуту слушает, потом вздыхает, отключая телефон.
— Девчонку привезли. Вся поломанная. Автомобильная авария. Слишком тяжёлая. В реанимацию вызывают. — Тяжко вздыхает. — Включи лампу.
Я встаю и шарю по столу рукой. Есть контакт. Свет бьёт по глазам.
— Так, — говорит Зина. — Я конфетки и тортики с пирожными забираю. Сергеевне обещала. Да и сами с чаем попьём. — Потом поднимает на меня свои прекрасные зелёные глаза. — И, спасибо тебе за всё! Словно опять студенткой себя почувствовала. На выписке меня не будет. Я уезжаю завтра по делам на три дня в Бикин. Жаль… без продолжения, — вздыхает. — Меня сегодня уже не жди, спать ложись. Коль тяжёлая — то на всю ночь. Лишь бы выжила.
Притягивает меня к себе и смачно так, с чувством, целует в губы.
— Ещё раз спасибо тебе за сегодняшний вечер!
Остатки вина в бутылке заткнуты пробкой. Всё остальное складываем в пакет.
Осмотрела себя. Поправила причёску.
И к дверям. Я за ней на своём костыле.
Ухажёр, блин!
У двери оборачивается. Прощальный поцелуй.
Чувствуется, что еле удержалась, чтобы по-быстрому тут не сотворить акт
