– Вы ошибаетесь, генерал, – без обиды, ровным голосом промолвил Николаи, – среди шпионов, с которыми мне приходилось сталкиваться, были не только офицеры, но и генералы, и даже члены императорских фамилий.
– Неужели? – заинтересованно промолвил Людендорф, и когда Николаи в общих чертах коротко рассказал ему о предательстве полковника Редля, он удивленно промолвил: – Значит, перед войной у русских был в руках мобилизационный план австро-венгерского Генерального штаба?
– Да, генерал, – печальным тоном произнес Николаи.
– Теперь мне понятны причины победоносного шествия русских войск в Галиции, – заключил Людендорф. – Не пришлось бы нам высылать в Карпаты подкрепления, чтобы казацкие орды не разбили армии наших союзников в пух и прах.
– По-моему, все и идет к этому. Кайзер уже обсуждал с Мольтке просьбу императора Франца-Иосифа об оказании ему военной помощи. Речь шла как минимум о трех корпусах. Но узнав об обстановке на Восточном фронте, император воздержался от опрометчивого шага.
– Мне кажется, что эти корпуса сегодня нужнее мне, чем Францу-Иосифу, – задумчиво промолвил Людендорф, склонившись на картой, – судя по результатам последней аэрофотосъемки, корпуса Самсонова углубились на нашу территорию и угрожают отступлению 8-й армии, в то время как армия Ренненкампфа стоит на месте и не спешит развивать свой успех…
– Это нам на руку, – вслух размышлял Людендорф, – если 1-я русская армия так и будет стоять на месте, то мы можем оставить против нее на всякий случай заслон, а всеми остальными силами окружить армию Самсонова. Но для этого я должен быть твердо уверен в том, что Ранненкампф не двинется навстречу 2-й армии…
– Я могу помочь вам в этом, – отозвался Николаи.
– Был бы этому очень рад, – вопросительно взглянул на шефа разведки генерал.
– Я разверну свои станции радиоперехвата на двух направлениях, таким образом, мои люди смогут слышать все открытые переговоры русских штабов и принимать все их шифротелеграммы, над которыми будут работать мои самые лучшие криптографы, и среди них профессор математики, который по моей рекомендации был призван недавно на войну из Лейпцигского университета. Кроме того, в Мариенбурге ждут моего приказа семь диверсионно-разведывательных групп, специально подготовленных для действий в районе Мазурских озер. Основной задачей диверсантов будет уничтожение мостов и переправ на пути 1-й русской армии. И еще один немаловажный аспект. Накануне, пересматривая досье генерала от кавалерии Павла Карловича Ранненкампфа, я узнал удивительную вещь. По информации нашего военного советника, бывшего во время Русско-японской войны при японской армии, между Самсоновым и Ренненкампфом произошла крупная ссора. А такое не забывается. И кроме того, Ренненкампф, несмотря на свои полководческие таланты, человек осторожный, ни за что не направит свои войска навстречу Самсонову, да еще через Мазурские озера. Я привел довольно веские причины того, что 1-я армия будет какое-то время топтаться на месте. Остальные, более свежие, доказательства этого я надеюсь получить из радиоперехвата.
– В таком случае, – обрадованно воскликнул генерал, – я оставлю против Ренненкампфа кавалерийский заслон и все силы брошу на защиту находящегося в угрожающем положении фланга. После того как мы окружим армию Самсонова на Нареве и разделаемся с его корпусами, я направлю войска для нанесения уничтожающего удара по Ренненкампфу.
Стоящие в дальнем конце салона-вагона напольные часы пробили полночь, но занятый своими идеями и мыслями новый начальник штаба 8-й армии Людендорф не замечал времени, он, то и дело листая справочники и делая необходимые измерения, скрупулезно наносил свой оперативный замысел на карту.
Николаи, видя, с каким упоением, насвистывая бравурную мелодию, генерал переносил свой дерзкий, похожий на авантюру план, невольно сравнил его с работой неторопливого и осторожного Вальдерзее, только что отставленного кайзером от руководства штабом 8-й армии, и не находил ничего общего. Да и как можно сравнивать осторожного, постоянно действующего с оглядкой на начальство теоретика и азартного практика, воспитанного в лучших традициях германского Генерального штаба, только что оторванного от завершения своего очередного победоносного плана штурма крупнейшей вражеской крепости.
«Даст бог, он стабилизирует Восточный фронт, – подумал Николаи, продолжая наблюдать за работой генерала, – кайзер поступил довольно мудро, объединив пылкого, достаточно понюхавшего порох Людендорфа и овеянного былой славой, довольно сдержанного в своих действиях Гинденбурга. Из них выйдет неплохой дуэт». Довольно профессионально оценивая моральные и деловые качества этого тандема, Николаи и предположить не мог, что на его глазах вскоре родится теснейший союз, который не только добьется на Восточном фронте ряда блистательных побед, но и много позже будет править имперской Германией до самого прихода к власти Гитлера.
Незадолго до прибытия в Ганновер Людендорф наконец-то оторвался от карты и, взглянув на часы, показывающие без четверти четыре, озабоченно промолвил:
– Надо встретить старика Гинденбурга. Говорят, что он не любит, когда его подчиненные одеты не по форме, – и, проницательным взглядом окинув Николаи, добавил: – Откровенно говоря, я очень мало о нем знаю. А у вас наверняка уже есть какие-то сведения о Гинденбурге?
– Вы правы, генерал, – откликнулся Николаи, – перед отъездом из Кобленца я навел о нем справки. Предки генерала Гинденбурга, Бенкендорфы, были среди тевтонских рыцарей, осевших в Восточной Пруссии, а имя Гинденбург было добавлено в восемнадцатом веке в результате женитьбы какого-то их прадеда. Сам он родился в Позене, в Восточной Пруссии. Ветеран кампании 1866 года, во время Франко-прусской войны сражался под Седаном и заслужил Железный крест второй степени. В Генштабе имел прозвище «человек без нервов». В начале своей карьеры в качестве офицера штаба I корпуса, стоявшего под Кенигсбергом, изучал проблему влияния Мазурских озер на возможные военные действия…
– Я думаю, что найду с ним общий язык, – задумчиво промолвил генерал.
К огромному удивлению Людендорфа, новый командующий 8-й армией появился на перроне Ганновера одетым явно не по форме. Гинденбург шагал по перрону в своем старом синем мундире прусского генерала, тогда как с началом войны все солдаты и офицеры надели мундиры серого мышиного цвета, чтобы меньше выделяться на поле боя.
Доложив Гинденбургу об отданных уже штабу армии распоряжениях, Людендорф вместе с командующим проследовал в салон-вагон, и там начальник штаба подробно раскрыл перед ним свой довольно рискованный замысел. Гинденбург, ничего не сказав ни «за» ни «против», попросил дать ему время лично разобраться в обстановке.
По прибытии спецпоезда в Мариенбург командующий и начальник штаба были просто поражены огромным количеством людей и техники, скопившейся здесь в ожидании дальнейших распоряжений. После приподнятой атмосферы успешного наступления на западе здесь
