После тяжелого, рвущего сердце на части поминального ужина я оставил всех и забрался на невысокий утес, где располагался недавно установленный створный знак и где ночью разводили костер в помощь тем, кто в темноте подходил к железке, не имея на борту навигационных приборов. По докладу коменданта Железки, из Лунево должна прийти самоходная баржа за углем, вот для нее я и развел огонь в сваренной металлической решетке, сижу рядом, курю самосад-горлодер и смотрю на океан. Стараюсь не думать ни о чем, любая мысль провоцирует на тихую истерику… Юра, он незаметной тенью проследовал за мной и тоже сидит недалеко, тихо вздыхает и, судя по монотонным щелчкам, он, похоже, неоднократно выщелкнул и обратно снарядил магазин.
– Сергей, – тихо сказал Юра, сидя на РДхе и прижавшись спиной к большому валуну, – тебя вызывают…
– Что-то срочное?
– Нет, этот, как его… ну из подрядчиков…
– Миша?
– Да, он уже внизу, комендант сказал ему, что мы здесь.
– Ну пусть забирается… помоги там, подсвети, не дай бог свалится, еще небоевых потерь нам не хватало!
– Есть…
Спустя пару минут на утес по веревочной лестнице забрался Мишка и уселся рядом со мной.
– Что, старик, паршиво? – Мишка всегда отличался умением «успокоить и поддержать».
– Да, пустота какая-то внутри… пустота и злость.
– Злость это хорошо, – Мишка покопался в поясной сумке, которые в прежние времена любили носить дальнобойщики, извлек оттуда сигару, разрезал ее пополам и предложил одну часть мне.
– Спасибо, Миша, не надо, я уже горлодером Иваныча накурился на пару лет вперед, – ответил я.
– Я тут с твоим этим «фейсом» пообщался…
– Догадался, или Макарыч тебе представился?
– А что тут догадываться… вопросики у него, понимаешь, такие с подвывертом, взглядом сверлит, аж затылок чешется, – хмыкнул Мишка. – В общем, если ты не против, то я бы присоединился к островной жизни, только на условиях свободного художника.
– У нас есть такая практика…
– Да, мне Макарыч разъяснил, только сказал, что окончательное решение за тобой.
– На какую тему собираешься «художествовать»? – я посмотрел на Мишку.
– Да все на ту же, если раньше мы с тобой занимались монтажом и сборкой металлоконструкций, то теперь более актуально и выгодно заниматься демонтажом того, что осталось.
– Согласен, но на одном условии.
– Это каком? – удивился Миша.
– Буровую платформу разберешь и можешь на вольные хлеба, – похлопал я его по плечу.
– Ни хрена ж себе! Не, я, конечно, не против, я за любой кипеж, кроме голодовки, но, блин, я ее с мужиками разбирать десять лет буду!
– Разбирать будешь не только своей артелью, дадим еще людей, да и полностью ее разбирать не надо, сделаем там форт и пост дальнего обнаружения.
– А, понял, а далеко эта буровая?
– На сахалинском шельфе.
– Ого!
– Вот именно, организуем там вахту, пункт дозаправки… есть, в общем, планы.
– Глобально.
– Надо жить, Миша, и думать о будущем, что бы ни происходило в настоящем… – я вздохнул, встал и подбросил в клетку несколько приличных поленьев из кучи приготовленных дров. – Что-то с этой буксировкой, стрельбой и прочим так и не было времени поговорить… как вам выжить удалось? Что потом было, как в Амурку попал?
– Знаешь, старик, что-то подумал, вот вспоминаю, и как будто это уже так давно было…
И Миша начал рассказывать, снова раскурив потухшую сигару:
– Первый раз, когда тряхнуло, я думал, водила наш, Семеныч, приспал да цепанул обочину, а что, кругом тайга, грунтовка, темень. Помню, еще как Васек на него погнал… А Семеныч по тормозам ударил, и движок заглушил, ну все, думаю, Васек нарвался на звиздюлину, и тут опять тряхнуло, и как будто едем куда-то, потом еще несколько толчков, грузовик раскачивало так, что вот-вот с ручника сорвет, мы из машины… Постояли, вроде успокоилось все, а мимо нас, прикинь, прямо через грунтовку, зверье! Ну, – Миша выдохнул вверх густой сизый дым и посмотрел на огонек сигары, – всякое зверье, и бурундуки, и белки, кабарга прямо через Семеныча сиганула, чуть не свалила его… а потом слышим, шум нарастает… То, что это Волна, поняли в последний момент, чисто по тому, как сопка внизу напротив раз и исчезла, и скрип, треск, шум… Я Ваську только и успел за ремень схватить. Страху натерпелись, изорвались в хлам, пока нас болтало… И как не убились, – Миша пожал плечами и грустно улыбнулся, – тащило нас по распадкам с такой скоростью, что воткнись мы в какой валун или дерево – хана! И как Васек паллет разглядел, что параллельно нам плыл? Зацепились мы за него и давай орать, Семеныча в смысле звать, но куда там… В общем, когда нас бултыхать перестало, и все вокруг относительно успокоилось, мы осмотрелись – вверху звезды, внизу вода, кругом вода и мусор! Всякий, и деревья поломанные, и барахло какое-то. И тут Васек пальцем в мою руку тычет, – Мишка хохотнул и показал мне левую руку со сжатым кулаком, но мизинец и безымянный палец не сгибались. – Я кисть вывернул, связки порвал, но Васькин ремень не отпустил… ну, так и держал, одной рукой Ваську, другой паллет… и откуда он взялся?
– Ну как откуда, Бог послал.
– Вот разве что… – Миша ухмыльнулся, – он в тот день всех послал, далеко и надолго! Короче, рассвело и кругом вода – зашибись! Хлам всякий, коряги и море, много моря. А рука опухла в суставе, болит так, хоть вой, да и все тело болит, будто трактором переехали, легкие-то отбил, это факт, дышал на полвздоха. А потом бац, и что-то твердое под ногами – на мель нас течением притащило, ну как на мель, видно, хребет сопки какой, что волной до камня слизало. Так и стояли в воде по грудь, радовались, ага, как два придурка посреди бескрайней воды… Васек мне типа повязки лангетной сделал из тряпья да бутылки пластиковой из хлама, что вокруг плавал. Вот, – Миша достал из кармана «Лазерман» – видавший виды, отполированный руками до зеркального блеска, – твой ведь подарок, помнишь?
– Ага, – я взял в руки мультитул и, хмыкнув, вспомнил, как я мучился, выбирая подарок на день рождения Михаила.
– Ну и вот, пока я руку свою нянчил, Васек поплавал вокруг, нашел кое-что и, главное, разодранную упаковку пены монтажной, три баллона там было. Паллет-то уж намок конкретно, ну мы его еще пеной набили, а жара такая стоит, не осенняя ни фига, в общем, вдалеке разглядели нечто, как нам показалось, кусок земли из-под воды торчит, на пузо легли на запененный
