Обнаружив, что самолёт отклонился в сторону, я вернул его на курс и продолжил размышлять. Только в этот раз о действиях майора Дайна. В его слова о том, что выжившие будут пока восстанавливаться и приходить в себя, я не поверил ни на грош. Майор сливал мне дезу на случай, если я попаду в руки антарцев, что, конечно, было нежелательно. Одним словом, он просто подстраховался. Я его понимал, но своё понимание не демонстрировал. Нет, я уверен, что взвод лейтенанта Триммера и подразделение Клима уже покинули Ореан и двигаются к Дуанжику, оставив в Ореане небольшой гарнизон. Оставлять рядом опасных и непредсказуемых врагов, которые подготовлены не хуже и знают местные особенности жизни, это плохая идея. Так что майор пулю лил, когда говорил, что не будет предпринимать никаких действий для травли антарцев. Две группы мы уничтожили, используя фактор неожиданности, тут Дайн признал, что действовали мы блестяще, но вот третья община вряд ли даст нам это сделать. Скорее они уже предупреждены о нашем появлении, и, чтобы уточнить информацию, вполне могут выдвинуть к Ореану усиленный отряд. Скорее всего, Триммеру и поставлена задача уничтожить его из засады, чтобы ослабить третью и самую крупную группу работорговцев. Лезть в город глупо, причём преступно глупо. Думаю, именно такие планы у Дайна на ближайшее время. Как он будет действовать дальше, я могу только предполагать. Ну, то, что строить укреплённый лагерь — это понятно. Очищение корабля от уцелевшего оборудования — тоже, даже говорить не стоит, и, скорее всего, точечные удары РДГ, разведывательно-диверсионных групп из выживших десантников, по инфраструктуре антарцев, чтобы житья им не давать. Вряд ли в своих предположениях я ошибся. Когда все его люди будут приведены в порядок, а на это понадобится немало времени, месяцев семь-восемь, не меньше, то, вполне возможно, майор, если наша связь оборвётся, будет обустраиваться на планете, создавая свою сеть вместо уничтоженной антарской.
Заметив впереди береговую линию, я заблаговременно сбросил скорость и стал снижаться. Того же эффекта можно было достичь и с помощью двигателей, нарезая круги и сбрасывая скорость, но при этом расходовалось много энергии, которую необходимо было всемерно экономить.
Кроме изумрудной травы и кустарника, берег был обильно усыпан булыжниками, что принуждало быть максимально внимательным при посадке. Сберегая опоры от возможных повреждений, я опасливо коснулся земли и, заглушив двигатели, вышел наружу. В пятидесяти метрах впереди виднелся обрыв. Подойдя, я встал на самый край. Внизу в двадцати метрах разбивались о скалы волны. Брызги до верха не долетали, но взлетали всё-таки высоко. Продолжая стоять на самом краю, я с интересом посмотрел на довольно красивое лазурное море — солнце скоро должно было нырнуть в воду — и счастливо вздохнул. Один и свободен. То, чего мне недоставало в последнее время.
День сегодня выдался тяжёлый. Выдвижение из города, наблюдение за падением крейсера, разделение подразделения, атака группы ничего не подозревающих работорговцев и фактически их полное уничтожение, спасение выживших в обломках кораблей, ну и передача командования, что уж говорить, более компетентному офицеру. У меня был опыт командования крупными соединениями, но флотскими, то есть корабельными. Сам лично я подготовлен для одиночного плавания и базы знаний подбирал именно для этого, а Дайн опытный боевой офицер, который имеет подготовку как раз для подобных случаев. Вон он как службу организовал. Я, конечно, тоже неплох, но больше как администратор, а не тактик, поэтому с лёгкостью уступил командование.
Думаю, моторы уже остыли и можно менять топливные стержни. Сделав шаг назад от края обрыва, я развернулся и направился к самолёту, продолжая в фоновом режиме отслеживать обстановку вокруг. Когда выходил из самолёта, то не забыл выпустить разведчика, который сейчас осматривал территорию. Кроме пары диких животных ничего он пока не нашёл.
Достав из салона контейнер для хранения стержней, я подошёл к правому мотору, закреплённому на крыле, и, открыв кожух, провёл необходимые манипуляции для изъятия поработавшего стержня. Держа его в руках, я провёл замеры тестером. Почти половина, значит, тысячи на три километров хватит, оставляем. Поменяв стержень на свежий, я проделал то же самое с левым мотором.
Согласно снимкам, сделанным с уничтоженного спутника, в месте, где я находился, расстояние между континентами было самым маленьким. Девять с половиной тысяч километров. Если лететь на двух моторах, то топлива хватит максимум на семь, если повезет, то на семь с половиной тысяч километров. Но если подняться на триста метров и планировать на одном до разрядки топливного стержня, после чего перейти на другой, то по всем прикидкам мне должно хватить дотянуть до противоположного берега, так как разрядка стержня при полёте на одном моторе увеличится всего на двадцать процентов. Именно поэтому я и отказался от напарников. Хотя Дайн и настаивал, однако, выслушав мои доводы, вынужден был согласиться. С дополнительным грузом шансов преодолеть океан у меня не было.
Я уже пообедал в лагере, там была организована неплохая столовая на базе нашей медмашины, поэтому, сделав свои дела, то есть облегчившись, так как сидеть в скафе мне не хотелось, я забрался в салон и, проверив все системы, запустил моторы. Поднявшись на привычные триста метров, я набрал крейсерскую скорость в шестьсот километров в час и отключил один из моторов. На одном лететь было немного напряжно, пришлось это делать вручную, так как такой программы для автопилота у меня не было. Через четыре часа, когда солнце давно село и лететь пришлось в полной темноте, я понял, что такая программа очень актуальна в данный момент и следующие сорок минут полёта мысленно писал её на нейросети. После чего внедрил в комп, перезагрузил его и передал управление. Тот сразу стабилизировал полёт и снизил скорость до пятисот пятидесяти километров в
