Пройдя в середину салона и разложив кресла в лежанку, я спокойно уснул на ней. Комп был настроен будить меня в трёх случаях: если внизу повстречается земля, при форс-мажоре и если энергия в стержне опустится ниже двадцати процентов.
Разбудил меня вызов бортового компа, сообщавшего о начавшихся проблемах снаружи.
Проблема действительно была серьёзной и в моём случае даже катастрофической. Я находился неподалёку от приближающегося грозового фронта, к коему подлетал со всей возможной на одном моторе скоростью и который ни облететь, шёл он сплошной стеной, ни подняться и пролететь над ним не мог. Первого не давали заряды топливных стержней, вернее, отсутствие требуемого запаса. Во втором просто собьют. Гроза, конечно, хорошая маскировка, но не для сенсоров древних баз. Всё равно засекут. Скорее всего, базы и сейчас меня видят, но не трогают согласно написанным протоколам. Вот поднимусь выше пятисот метров, и ещё как потрогают.
Ещё раз зевнув и почесав затылок, я осторожно переместился в кресло пилота и взял управление на себя. Чего паниковать? Судьба.
У меня только один выход. Это вперёд на двух моторах, благо пролетел я почти половину океана. В топливном стержне левого мотора осталось ещё тридцать процентов заряда, да и утро наступало. Проспал я, как оказалось, почти шесть часов.
Скажу сразу, было трудно. К тому же при создании самолёта я как-то не подумал о необходимости дворников, из-за чего сейчас пожинал плоды своей недальновидности. Точнее, я об этом подумал, но отринул эту мысль, так как летать под дождём не собирался. Признаю, был не прав. Несмотря на поднимающееся солнце, под сплошными тучами было темно, из-за чего мне пришлось включить прожектор. В его свете были хорошо видны свинцовые волны под самолётом с барашками пены. Летел я фактически на ощупь, под вспышки молний, бивших в волны океана, и грохотание грома.
Летел я так почти четыре часа, чувствуя каждое сотрясение самолёта под воздействием жуткой турбулентности, но повезло, самолёт выдерживал тряску, и не было ни одного попадания молний. Скажу честно, если бы комп не засигналил, что его датчики засекли внизу сушу, не знаю, так, наверное, и сгинул бы в пучине, скаф бы не спас. Хотя он мог держаться на воде, точнее, имел нулевую плавучесть.
Суша как появилась, так и пропала, оказавшись островком. Но это как раз мне и нужно было — укрыться и переждать буйство природы, после чего можно поменять заметно разрядившиеся топливные стержни. Вон левый мотор вот-вот вырубится из-за недостатка питания, так что сообщение компа я встретил воплем радости и энергичным разворотом, который чуть не бросил меня в пучину, но я смог удержаться от падения. Долбаный шквал как будто ожидал моего разворота, чтобы ударить под крыло.
Пришлось сделать четыре круга, рассматривая при вспышках молний островок. Был он небольшим, три на полтора километра, как следовало из показаний наводчика-дальномера. Площадку, укрытую от ветра, я нашёл быстро, она находилась на западной оконечности острова. Защиту этой площадке давала небольшая возвышенность, заросшая лесом, поэтому на пятом круге, сбрасывая скорость, я пошёл на посадку, прикладывая для этого все свои силы и умения. Сел нормально, но на тридцати метрах над поверхностью внезапный мощный порыв ветра чуть не перевернул самолёт на крыло и не бросил на землю. Удержал я его с трудом и на последних крупицах энергии. Правый двигатель ещё имел заряд, но левый я даже выключить не успел — ещё до касания вырубился.
Дальше я действовал быстро. Тут, конечно, тихо по сравнению с другими частями острова, но подстраховаться надо. Скаф был на мне — я надел его перед сном — и потому дувший снаружи сильный ветер даже не пошатнул меня. Вбив в землю самодельные колья, я достал веревки, привязал самолёт и только после этого осмотрелся и счастливо вздохнул:
— Во свезло, так свезло.
Шторм или буря — не знаю, как правильно назвать, может, вообще ураган — длился ещё два дня, и эти два дня я не сомкнул глаз, беспокоясь за машину. Однажды совсем рядом в хвойное дерево ударила молния, и, несмотря на сильный дождь, что шёл несколько часов, оно мгновенно вспыхнуло и рухнуло, рассыпая искры.
Стихать начало только к обеду третьего дня, когда я совсем выбился из сил. Посмотрев на появившееся в разрывах облаков солнце, ещё раз проверив веревки и колья, отряхнулся от капель мелкого дождя и, наконец забравшись в салон самолёта, просто рухнул на лежанку из кресел пассажиров, буквально вырубаясь. И так держался на стимуляторах аптечки, а перебарщивать не стоит, хоть симбиот и подчищал мои почки и печень.
Проспал я сутки, как показывали часы на рабочем столе нейросети. Приняв сидячее положение, допил остатки воды и несколько осоловело осмотрелся. Снаружи был яркий солнечный тропический день. Пели птицы, распускались после шторма яркие и красивые цветы на лианах ближайших деревьев. Жизнь бурлила на этом тропическом островке.
Сладко зевнув, выбрался наружу, разгерметизировавшись, вышел из скафа и сделал свои дела, которые не терпели промедления. Облегчившись в ближайших кустах — пара разведчиков уже поднялась в чистое и голубое небо, мониторя обстановку на острове, — я, переступая через завалы мусора, нанесённого ураганом, вернулся к самолёту и, вытащив через открытую дверь рюкзак, достал из него офицерский паёк.
Пока паёк разогревался, будоража моё воображение и бурчащий голодный желудок, я поменял картриджи с водой и едой в скафе на полные. Как только они со щелчком встали на место, вернулся к самолёту, присел на пол в салоне, высунув ноги наружу, и, болтая ими, принялся жадно насыщаться.
Думал, одного пайка не хватит, так хотелось есть, но нет, поел и понял, что сыт. Хорошо работают производители пайков, так сбалансировали их, что даже сильно голодный вполне нормально насыщался. После этого, продолжая пребывать в одном комбезе, я достал из салона контейнер с питательными стержнями и поменял их в моторах, поставив свежие, с полными зарядами.
Вернув защитные кожухи на место и отойдя в сторону, дистанционно запустил очистку всех узлов самолёта от пыли и грязи. Почти полчаса комп гонял моторы и узлы в разных режимах, пока не сообщил, что очистка прошла в полном объёме. Казалось бы, всё — собирайся, взлетай и спокойно на предельной скорости на
