Кстати, если кто думает, что я буду искать эту нейросеть на планете, то он ошибается. Проще у коллекционеров поискать, там куда больше шансов найти.
Солнце уже почти скрылось, поэтому, не дожидаясь полного погружения всей округи во тьму, я сделал первый шаг в озеро, уйдя в воду до колена, второй шаг — до шеи, затем третий и, потеряв опору, стал медленно погружаться, терпеливо дожидаясь, когда коснусь дна. Рун, конечно, говорил, что озеро глубокое, но, погружаясь рядом с отвесной стеной всё глубже и глубже, я понял, что оно действительно очень глубокое. Сто метров уже, а дна всё нет. Меня это изрядно заинтересовало. Включив прожектор на шлеме и два фонаря на плечах, я стал осматриваться.
По идее я должен был пройти по дну до островка и заняться ботом, но, погрузившись уже на двести метров, я остановился, закрепившись на стене. Почистив её от налипшей тины, что наросла за это время, я снял с пояса сканер и провёл анализ. Сомнений не было, озеро является частью одной из баз Древних. Как я это узнал? Да всё просто, сканер показывал полметра водостойкого пенобетона, его ещё называют вечным, и всё, дальше он не видел. Это означало, что под бетоном защита от сканирования. Так что вывод был очевиден.
Всё это меня изрядно заинтересовало, однако у меня были обязательства перед соотечественниками, поэтому я решил не сообщать своим спутникам о находке и заняться ею лично… после того как отправлю остальной взвод к майору Дайну. Придумаю что-нибудь, чтобы тут задержаться. Если что, у меня есть средство доставки, тот же флаер.
Теперь требовалось что-то придумать, как через эту водную пропасть пробраться на островок с ботом. Скаф имел нулевую плавучесть, но вот баул с инструментами тянул вниз. Пользоваться теми плотиками из кустарника, что я видел на берегу, было стрёмно. Нужно что-то придумать. Наверное, всё-таки придётся использовать идею Киро — высадка с флаера.
Как бы то ни было, используя стену, я стал пониматься как скалолаз обратно на поверхность. Этот путь на остров для меня перекрыт. Не на дно же спускаться, оно тут и до километра может быть.
После подъёма выяснилось, что вернулся флаер. Пропавшие десантники нашлись. Они всего двадцать километров не дошли до нашего лагеря. Более того, они видели, как летал наш флаер, но укрывались от него, посчитав, что это антарцы. Правда, когда он потом пролетел с ботом, пытались привлечь внимание, но не преуспели. Скорость была большой. А когда в сумерках снова увидели флаер, уже смогли сообщить о себе очередью с трассирующими пулями — мимо, естественно. Так что буквально через пять минут после моего погружения все четверо благополучно оказались в лагере и сейчас находились в столовой, ужиная тем, что осталось. Оказалось, повара, предполагая, что пропащих могут найти, оставили четыре порции.
— Не получилось? — спросил лейтенант, когда доложил о возвращении флаера.
— Озеро слишком глубокое, — ответил я, проверяя, как баул выдержал погружение; как оказалось, вполне терпимо, вода не попала. — Сейчас попробуем другим способом. Давай гони капрала обратно во флаер, пусть на бот сбросит.
— Хорошо.
Через пять минут флаер завис над ботом буквально в двух метрах. Сесть на спину аппарата не получалось, мешали ракетные пусковые, вот и пришлось прыгать на свободное место между ними, фактически над кабиной.
Помахав капралу и велев ему по рации возвращаться в лагерь, я спустился к корме и спрыгнул на каменистую поверхность островка, ранее заросшую кустарником, который успели проредить десантники.
У меня были сомнения насчёт островка, но я пока держал их при себе. Больше всего этот островок напоминал крышку шахты, и контуры имел округлые. Правда, предназначение его мне пока ещё не известно. Это могла быть и ракетная пусковая, и укрытие для антенн и радаров, и даже вход в базу. Всякое может быть. Кто знает, что там у меня под ногами? Сканер снова показал, что у островка имеется защита от сканирования, подтверждая моё предположение, что это крышка шахты. Нужно поработать над сканером, чтобы он брал эту защиту. Сменить настройки, увеличив мощность сканирования.
Оставив пока всё это неизученным, хотя зуд исследователя так и пёр из меня, я приступил к ремонту бота. Через час, это примерно в одиннадцать ночи по местному времени, проверил сделанное. Ручное управление действовало. После чего, помучившись, решил вместо сна заняться исследованием островка. Тем более для десантников я сейчас отдыхаю.
Выйдя из бота наружу, я спустился на тот берег, что был не виден со стороны лагеря, и, вздохнув, сделал первый шаг в воду.
Три часа исследования и спуска на глубину шестисот метров показали, что скаф дальнейшее погружение может и не выдержать, всё-таки у него несколько другие функции, и что моя догадка оказалась верна. Это действительно была шахта, что поднималась со дна озера. Правда, попасть внутрь я не смог, хоть и нашёл заблокированную техническую дверцу на десятиметровой глубине. Скорее всего, её использовали техники для ремонта шахты.
Анализ дал понять, что островок всё-таки вход, именно вход для атмосферной техники. Вероятно, крышка отходила, аппарат садился на лифтовую площадку, та начинала спускаться вниз, и крышка закрывалась. Для антенн и ракетной пусковой всё это слишком сложно. А вот для аварийного входа-выхода самое оно.
Вернувшись на бот, я разоблачился и лёг отдыхать. В трюме кроме сваленного в несколько куч армейского снаряжения, включая скафы, было несколько лежанок — десантники три дня тут провели, пока не смогли обеспечить нормальную переправу. И сейчас, развалившись на натянутом брезенте, используемом как гамак, спокойно уснул. Надеюсь, мне хватит пяти часов, оставшихся до назначенной побудки.
Проснулся я от звонка будильника. Морщась, принял сидячее положение и, выключив будильник, протёр ладонями заспанное лицо. Визжащий сигнал будильника резко ударил по нервам, но тут я сам перестарался, думал, не проснусь утром и не услышу нормальный
