Оказалось, только два из трёх искинов в рубке были взломаны дроидом за время моего отсутствия. Как только он передал мне новые коды доступа, я сразу же стал возвращать эти цилиндры в шахты, начав с управляющего. Закончив с этим делом, я направился в корму — требовалось запустить реакторы. Хотя бы один из трёх.
Содрав консервационную плёнку с одного из трёх реакторов, я подошёл к пульту управления и произвёл необходимые процедуры для холостого запуска. Корабль от сети пока был мной отключён.
Пока ректор выходил на хотя бы минимальную мощность, я сходил и проверил, как там мой взломщик. В данный момент он находился в медсекции и занимался взломом паролей искина, отвечающего за этот бокс. Всего за те два дня, что я отсутствовал, дроид успел выполнить большой фронт работ, но пока третий искин в рубке, отвечающий за вооружение и защиту, мне не требовался, а вот другие системы корабля как раз были нужны. Вот я и направил дроида сперва в медсекцию, а потом наступит время арсенала.
Для первоочередного восстановления медсекции была веская причина. Со мной прибыло шесть инвалидов. Так-то они могли позаботиться о себе, но нужно восстановить их конечности. К тому же почти все они служили во взводе Рошкена. Хотелось бы восстановить боеготовность его подразделения до приемлемого уровня. Медицинская база знаний Древних для работ на этих капсулах у меня была, хоть и не выученная до конца, но, думаю, третьего ранга вполне хватит.
Из шести покалеченных, что со мной прибыли, один, вернее даже одна была в тяжёлом состоянии и сейчас находилась в медкапсуле бота, где её жизнь поддерживалась под присмотром одного из медиков. Помните про те сожжённые заживо, но ещё живые обрубки? Вот эта девушка была из них. Её наш главный врач Люй Медич отправил со мной, можно сказать, на пробу. Если процедура восстановления будет идти в три раза быстрее, как я ему говорил, то он пришлёт ко мне остальных, да и сам прибудет. А так все эти покалеченные, кроме девушки, — она постоянно находилась без сознания — были добровольцами. Им надоело быть безрукими и безногими, так что они пошли даже на то, что лечить их будут не на сертифицированном оборудовании.
— Можно? — услышал я от шлюзовой камеры.
Я её не запирал, да и смысла не было. Зная, что такое исследовательский зуд, я был более чем уверен, что группа не пройдёт мимо, пока не посмотрит мой корабль-красавец.
Выйдя из медсекции, я дошёл до шлюзовой, где действительно столпилась в темноте группа исследователей. Без разрешения владельца они не вступали во внутренние отсеки корабля. Таковы флотские традиции. Хотя я их и не придерживался, но обычаи других уважал.
Впереди стоял капитан Киро. Подойдя, я сказал:
— Добро пожаловать на борт. Я так понимаю, вам хотелось бы осмотреть корабль, поэтому давайте проведу экскурсию.
С исследователями действительно пришлось повозиться. Мало того, что они бродили со мной по кораблю в течение двух часов, так ещё задавали разные глупые вопросы. Ладно хоть примерно знали, что это за корабль, но их интересовали мелкие детали. В некоторых случаях, чтобы ответить на вопрос, мне приходилось использовать все свои инженерные знания из базы Древних. Один раз пришлось оторваться от экскурсии и, оставив их в медсекции, — арсенал был на всякий случай заперт — идти в реакторный отсек, подавать питание на весь корабль, после чего топать в рубку и активировать оба искина, введя в них коды управления и забив себя, как владельца. Там же я за пять минут поставил задачи. Главная — полная расконсервация корабля. Так что когда я запер рубку и направился обратно в медсекцию, шлюз автоматически закрылся и система жизнеобеспечения начала свою работу. Осталось надеяться, что через два часа на борту восстановится нормальная атмосфера и можно будет ходить без скафа.
Ко всему прочему пришлось сразу расконсервировать общий санузел в кают-компании, чтобы экскурсанты могли им воспользоваться.
Наконец любопытство исследователей было отчасти удовлетворено, и мы договорились, что пока они будут жить на борту крейсера, чтобы не бегать наверх, после чего я выпустил их с корабля, используя штатную систему шлюзования. Теперь ни один микроб не попадёт на борт. В коридорах уже ползали дроиды-уборщики, убирая ту грязь с пола, что мы натаскали за всё время, и велись другие работы.
Проверив, как идёт расконсервация корабля, я прошёл в реакторный отсек и запустил второй реактор. Третий пока не требовался, вот когда будет взломан третий искин в рубке и перейдёт под моё управление, тогда да, можно и запустить.
Через четыре часа я снял «Призрак», оставив его в специальной нише рядом с той шлюзовой, которой мы пользовались чаще всех. Та, что находилась с другого борта, была пока законсервирована.
Проверив, как идут работы по восстановлению корабля, я направился в рубку. Пока было не до этого, но теперь требовалось дать искинам личности, а то там стандарты стоят.
Работать с ними было интересно. Управляющий искин получил имя Александра, в честь моей дочери, у него был теперь детский девичий голосок. Девчушка была ехидна и смешлива. Второй имя пока не получил и был тенью Александры. Он отвечал за систему жизнеобеспечения и медсекцию. Третий я собирался назвать Роном, именем моего сына. Я даже пожалел, что у меня всего два ребёнка, а искинов три. Шучу, конечно.
Александра, своим щебечущим голоском докладывавшая, какие работы уже проведены, вдруг замолкла и сообщила, что снаружи стоит мужчина в неизвестном скафе с неизвестными позывными.
— Саша, включи внешнее освещение и камеры. Картинку подай мне на пульт пилота… Ага, это лейтенант Рошкен, командир взвода десанта отдельного разведывательного батальона флота империи Антран, входящей в Содружество. Отметь это у себя. Он ограниченно дружественный объект, так что во
