Да уж, за четыре дня провернуть такое — это что-то! Похоже, планировался удар в тыл немецким войскам, чтобы прорвать оборону, и тогда наши хлынут на освобождённые территории. Но это там генералы связь держали. Я думаю, потому мы пока никого и не интересовали — в сталинградских степях дела закручивались, похоже, куда серьёзнее, и всё внимание командования было направлено на них. Да я и рад этому.
Насчёт немцев я не обольщался. Выход у нас тут один — Керченский пролив, нас именно там, более чем уверен, уже ждут и готовятся. Лазарев с Фадеевым, основные теоретики и авторы прорыва, предложили интересный план: прорываться не вместе, плотной группой, а отдельно. Фадеев и Лазарев наводят шум, всё внимание будет на них, а я тихо, вдоль берега крадусь к выходу и иду к нашим.
— План хорош, согласен, только вот нам удалось уловить нешифрованное сообщение кригсмарине, тыловики общались. Там их снабженческие дела нас не касаются, но был упомянут эсминец, что находится в проливе. Что за пролив, не называли, но тут даже гадать не стоит. Значит, минимум эсминец там есть, однако я уверен: на выходе нас будет ждать и подлодка, а вот от неё не спрячешься, звукач услышит работу наших двигателей и шум винтов. А там торпеда — и спасите наши души! Как-то не хочется.
— Так мой катер способен бороться с подводными лодками, у меня глубинные бомбы есть, — оживился Лазарев.
— И специалисты по этому делу?
Тот сдулся, спецов не было, но тут уже мне пришла одна идея.
— А пленные? Те три немца? Среди них вроде был минёр?
— Один был, — кивнул лейтенант.
— Нужно его склонить к сотрудничеству, или хотя бы пусть обучит использовать это оружие. Можно нашего переводчика задействовать. Он уже выспался, в радиорубке находится, немцев слушает. Ещё такой вопрос: как долго немцы смогут держать подлодку на выходе из пролива? Там ведь и запас топлива, продовольствия должен учитываться.
— Автономность у них довольно приличная, до месяца, — пожал плечами. — Тут смотря какая лодка.
— Да, это нам не подходит. Не дождёмся, пока у той запасы закончатся, и не факт, что их не подвезут. А нам нужно побыстрее покинуть эти территории.
— Почему? — спросил лейтенант.
— Первое сентября, у меня уроки начинаются. Девять дней осталось.
Оба командира засмеялись от неожиданного ответа. Они, похоже, забыли, что я ещё школьник. После всего того, что они видели и слышали, особенно от очевидцев моих действий в тылу противника, смотрели на меня как на серьёзного бойца и неплохого командира, который пока не допускал косяков, а тут раз — школа.
Лично я не видел ничего смешного, так как к учёбе относился со всей ответственностью. Да и в команде у меня парни были, насчёт которых я уже договорился с нашей директрисой. Правда, учиться они будут в другой школе, в том районе, где стоял мой дом, но сам факт, что они уже записаны, заставляет поторопиться. С дедом мы поговорили: как до наших доберёмся, сразу в Москву двинем. Не знаю пока как — самолётом, поездом вряд ли, часть путей перерезаны немцами, ну или на машине. По всем прикидкам, к первому сентября должны успеть. А тут эсминец и подводная лодка. Думать надо.
— Немцы не выдержат, тем более вон какие территории потеряли. Если мы им в акватории Азовского моря устроим террор, часть сил с блокирования пролива они снимут, что даёт нам шанс прорваться, — сказал я.
— Что за террор? — деловито поинтересовался Лазарев. — Я, как и в прошлый раз, предлагаю идти к нашему берегу. Вся западная часть наша.
— Я тебя разочарую. С утра Азов — внутренняя акватория немцев. Замкнули они колечко. Когда немцы атаковали от Ростова, то перебросили часть сил к Ейску. Мы Новороссийск потеряли. Сегодня последних защитников из него вышибли.
— Вон оно как, — горестно покачал тот головой. — Товарищ командир, считаю, от меня утаили важную информацию.
— Да не утаивал я её, систематизировал, планировал сообщить во время совещания, да вот видишь, как получилось. Да и начали сразу обсуждать возможность прорыва и увлеклись этим. Ладно, вернёмся к террору. Предлагаю, используя оба катера, благо море спокойное и погода отличная, наносить ночные удары по захваченным городам. Но бить стараться не по жилым кварталам, а по припортовым сооружениям, вызывая пожары. Пушки у мичмана, напомню, ну а вам, лейтенант, постановка мин. Наносить артиллерийские удары своими малокалиберными автоматическими зенитными пушками вы, конечно, можете, отрицать не буду, но для этого нужно подойти слишком близко, иначе огонь будет неточным, пустая трата боезапаса, а в этом случае вам смогут ответить и повредить вас. Нет, мины, и только мины. Насколько мы успели убедиться, ночами тут довольно оживлённо, сколько раз каботажников и буксиры с баржами видели. Все под немецкими флагами. Да тут других и не может быть. К проливу не подходите… — Я замер на несколько секунд, анализируя только что пришедшую идею, оба морских командира молчали, чтобы не сбить меня с мысли, сообразив, что я придумал что-то интересное. Наконец, встряхнувшись, я сказал: — Я морское училище не заканчивал и тактику применения флота не знаю. Однако у меня есть то, чего нет у вас.
— Что же это? — с интересом спросил Фадеев.
— У меня нет засоренности мышления. Я мыслю нестандартно. Вы — обученные моряки и мыслите теми правилами, которые вам вдалбливали, обучая. Немцы тоже такие, значит, нужно придумать что-то такое, что выбьет их из колеи. Не как должно быть по правилам морских сражений, а с хитростью, экспромтом и импровизацией. Вот, например, вести буксир с баржей поближе к берегу, чтобы пройти незамеченными. Ладно, подводную лодку пока в сторону. Я не думаю, что на берегу на возвышенностях нет
