Основатель «Межкомбанка» Александр Григорьев тоже неоднократно упоминался Кротовым в его книге. История Григорьева и его банка местами напоминает триллер и заслуживает отдельной книги. Несколько лет после кризиса Александр боролся, пытаясь спасти свой банк.
Александр Григорьев, банкир: «Межкомбанк» погубило наличие большой задолженности перед иностранными кредиторами. Мы были очень продвинуты на международных рынках капитала, и, когда государство объявило мораторий, когда упал курс, а государство бросило внешние займы, их котировки упали в 10 раз, и это стало причиной коллапса».
По сей день Александр Григорьев считает, что «Межкомбанк» имел все шансы на выживание. Банкиры вели работу в условиях кризиса, не прекращая обслуживать клиентов, сокращали просроченную задолженность перед клиентами. «Межкомбанк» рассчитался со всеми частными вкладчиками. Общая сумма выплат составила 64 миллиона 600 тысяч долларов.
В тот день Александр Григорьев позвонил главному банкиру страны Виктору Геращенко и предупредил, что намерен судиться. Григорьев судился и выигрывал суды. Он был свято уверен в стабильности родного банка и в своей правоте.
Александр Григорьев уточняет ход событий: «24 июня 1999 года мы подписали реструкционное соглашение с пятью иностранными банками-кредиторами и сдали документы в Центральный банк. Виктор Владимирович меня 24 июня поздравил, а через шесть дней у нас отозвали лицензию. Это триллер, который сейчас вспоминается, может быть, с улыбкой, но рана, конечно, не зажила до сих пор. Когда мы выиграли суд и ЦБ вернул нам лицензию, под нажимом одного из зампредов ЦБ Высший арбитражный суд вернул юридический статус, то есть рассмотрение дела, в первую конституционную. И возник юридический казус в том, что у банка опять нет лицензии».
Естественно, после этого иностранные кредиторы развели руками и перестали прощать «Межкомбанку» долги. Григорьев уверен, что руководство Центрального банка выполняло волю Международного валютного фонда. Чтобы спасти экономику страны, Центробанк был вынужден пожертвовать несколькими системообразующими банками.
Виктор Геращенко произнес знаменитую фразу о том, что «Межкомбанк» – это его слезы.
Сегодня Григорьев не связывается с банковским бизнесом. Он привык работать честно и с полной самоотдачей. Теперь он всецело отдался делу страхования, считает, что за ним будущее. А кризису 1998 года и его последствиям он только благодарен, считая эти события отличной школой выживания.
Он считает, что 1998 год был серьезным уроком управления в кризисной ситуации. Очень важно было увидеть людей, менеджеров, которым можно доверять, которые не сдались, которые умеют держать удар и которые в кризисном управлении повели себя чистоплотно или наоборот.
Неуловимые мстителиВернув все свои вклады в «Инкомбанке», Сергей Алексухин не смог успокоиться. Объявил войну – воюй до конца, до последней капли крови (естественно, не своей, а обидчика). И если Александр Григорьев смог начать новую жизнь, когда его банк потопили, то Алексухин решил топить банки сам. Следующей жертвой предпринимателя из Пушкино стал банк «СБС-Агро».
Сергей Алексухин гордится собой. Ведь он сумел заработать на дефолте и увеличить свое благосостояние вдвое. И пусть он потратил на борьбу 10 лет своей жизни, он ни о чем не жалеет. Главное в этом деле – не становиться на позицию жертвы.
А вот Сергей Никитин больше всего на свете мечтал улучшить жилищные условия своей семьи. Перед дефолтом он продал квартиру своей супруги в Зеленограде и все средства вложил в банк «СБС-Агро». В конце 1990-х коммерческие банки обещали своим вкладчикам баснословные проценты. Тогда Сергей не мог предположить, во что ему обойдется мечта о просторной квартире. После дефолта началась непростая жизнь. Многокилометровые очереди в банках, ночные бдения у здания суда, пикеты и митинги обманутых вкладчиков. Никитин собирал все газетные вырезки тех лет. Он, как никто другой, был в курсе проблемы. Ему доверяли, с ним советовались, и именно его отчаявшиеся вкладчики выбрали своим председателем.
Сергей Никитин, председатель совета обманутых вкладчиков «СБС-Агро», так описывает сложившуюся ситуацию: «“СБС-Агро” начал всячески бороться с нашей структурой. Стали членов этой организации как бы выбивать, предлагая им выплаты. Человек, конечно, по натуре слаб, и большинство получили свои деньги, что позволило им забыть о поставленной цели».
Сергей Никитин не считает себя сильным человеком. Огонь, вода и медные трубы – эти испытания были уготовлены человечеству задолго до нашего рождения. Никитин – не исключение. Он не смог устоять и принял предложение забрать свои деньги.
Очередь вкладчиков банка «СБС-Агро», 1998 год
Председатель совета обманутых вкладчиков «СБС-Агро» Сергей Никитин не стал жертвой злого рока. Благодаря дефолту и выплатам банка он смог приобрести себе квартиру в московском районе Бутово. Сбылась мечта всей его жизни. Однако Никитин не смог оставить товарищей по борьбе, он продолжал штурмовать российские суды. На этом пути ему пришлось пройти через многое, даже через побои. Из многолетнего опыта забастовок в его память врезался один случай, когда во время митинга жертв дефолта погиб человек.
Женщина была очень расстроена, ей стало плохо, она успела дойти до Министерства сельского хозяйства, буквально за угол завернуть. Ей оттуда «Скорую» вызвали, и там она умерла…
В своей борьбе с произволом российских властей Никитин дошел до Страсбургского суда по правам человека. Суд ему отказал. Однако Сергей не унимался и продолжал консультировать менее подготовленных вкладчиков.
Николай Кротов, как и Сергей Алексухин, посвятил свою жизнь в XXI веке делу судопроизводства. «Заработал сам – помоги заработать другим» – таков его лозунг.
До сих пор в истории России конца 1990-х годов остается много белых пятен. Сколько людей, столько и мнений. Кто прав, кто виноват – рассудит время. Банковский летописец Николай Кротов делает все для того, чтобы воспоминания очевидцев не канули в Лету. Его фолианты хранят самое дорогое. Вот какую историю рассказал ему во время беседы Андрей Андреевич Козлов.
Роль Козлова, по крайней мере в технической составляющей этого дефолта, была достаточно большой. Он был отцом наших государственных краткосрочных облигаций и поэтому оказался одним из первых людей, к кому пришла прокурорская команда после августа 1998 года. Козлов открыл книгу под названием «Российский рынок государственных ценных бумаг» на странице, где были помещены портреты очевидцев и организаторов дефолта. Он им показал всю книгу, сказав: «Почитайте, может быть, поймете». Но книга написана таким сложным языком, что прокуроры вряд ли поняли что-либо, кроме этого разворота. Они начали вызывать в суд прямо по списку из этой книги.
Эти проверки и вызовы так ничем и не закончились.
