Три столпа, на которых держится пищевая промышленность, — это соль, сахар и жир. Каждый из них может вызывать у человека привыкание и неодолимую тягу к продукту. Неспроста же сахар сегодня добавляют практически во все, даже в томатный соус. Хитрость заключается в том, что чем больше мы едим сладкого, тем больше нам его хочется. И это — настоящая ловушка. Эксперименты с лабораторными крысами показали, что сладкое буквально сводит их с ума и парализует инстинкт самосохранения. При поедании шоколадного батончика или сгущенного молока крысы получали удар электрическим током — приходили в себя и вновь набрасывались на лакомство…
Михаил Гаврилов объясняет, что механизм схож с тягой к наркотикам:
«Примерно 40 % людей имеют генетическую предрасположенность к формированию зависимости от фастфуда. Как делается фастфуд? Рецептура, как правило, засекречена. Тем не менее производители ищут так «называемую точку блаженства». Обязательно сочетание трех компонентов: соли, сахара и жира, причем вместо сахара может выступать крахмал, а вместо жира — маргарин. Часто добавляется глутомат натрия, усилитель вкуса. Такое сочетание приводит к тому, что когда человек ест этот продукт, он испытывает эйфорию. То есть это состояние измененного сознания. Это в какой‑то степени искусственное счастье».
Искусственное счастье продолжается недолго. Не проходит и пятнадцати минут, как настроение падает, возникает усталость, и человеку вновь хочется испытать состояние блаженства. И вроде чувства голода нет, а все равно тянет выпить газировки, съесть чипсов, плодово‑ягодный пирожок или шоколадный батончик…
«Появился такой термин, может быть, не совсем научный — «пищевые наркотики», — продолжает Гаврилов. — То есть это те продукты, которые у определенной категории людей вызывают химическую зависимость. И естественно, это дико — видеть эту постоянную рекламу с утра до вечера. Почему? Потому что ее смотрят дети, а у них быстрее происходят эти поломки системы контроля аппетита. И те страшные формы ожирения, которые мы сейчас наблюдаем у молодого поколения, это — результат».
Сахар — это не продукт питания, а химическое вещество в чистом виде, добавляемое в пищу для улучшения вкуса. В конце XIX века люди в среднем съедали в год 2 килограмма сахара. Сегодня — почти 40 килограммов. Фастфуд окутал своей сетью все мировое пространство.
Но откуда берется такое гигантское количество сахара для производства быстрой еды? Один из источников — генетически модифицированная свекла. Но есть более дешевый вариант. В газированные напитки, молочные коктейли, мороженое и даже в соус гамбургеров добавляют искусственный подсластитель — аспартам. Он в двести раз слаще обычного сахара и в десять раз дешевле.
Еще в 1999 году популярная британская газета «Индепендент» опубликовала статью, на которую почему‑то не обратили внимания. В ней говорилось о том, что аспартам производится из генетически модифицированных бактерий! Приводились факты: транснациональная корпорация «Монсанто» сознательно добавляет опасный для здоровья подсластитель во все газированные напитки, жевательные резинки и даже кетчупы. Химическая корпорация «Монсанто» прославилась еще в шестидесятые годы, поставляя на вьетнамскую войну диоксин — для уничтожения сельскохозяйственных посевов и растительности в джунглях. Больше миллиона вьетнамцев стали наследственными инвалидами. После войны корпорация переключилась на производство ГМО…
Об этом же говорит и Фредерик Энгдаль:
«“Монсанто” постоянно маскируется. Сейчас она является частью немецкой компании «Байер», известной по выпуску аспирина. Но напомню, что Байер во время Второй мировой войны был нацистским химическим картелем, который тесно сотрудничал с Рокфеллером. А «Монсанто» также находится под его патронажем. Это просто двойная игра одного и того же концерна, принадлежащего Рокфеллеру».
Корпорация «Монсанто» не только монополизировала продажу искусственного подсластителя. Сегодня половину всех генетически модифицированных культур в мире производят из ее семян. «Монсанто» принадлежит и самый продаваемый на рынке гербицид «Раундап», и многое другое…
Казалось бы, а что плохого в том, что успешная компания стремится стать единоличным лидером в сфере мирового агробизнеса? Однако есть очень важный момент, о котором почему‑то не принято говорить…
ГМО — прямой путь к голоду
Современный спор о генетически модифицированном организме напоминает разговор слепого с глухим. Существует две позиции. Первая — ГМО опасен, и если питаться гибридами картофеля, сои, риса или кукурузы, то человек начнет мутировать. Вторая позиция нацелена на то, чтобы обозвать противников ГМО мракобесами и душителями прогресса. На этом спор обычно заканчивается. Проблема забалтывается, а обыватели так и не понимают: опасен ГМО или нет?
Но давайте посмотрим на ситуацию в иной плоскости. Представим себе, что ГМО не несет никакой угрозы здоровью людей. А после этого рассмотрим свойства трансгенных семян. Выделим три основных характеристики.
Первая. Эти семена уже во втором поколении теряют способность размножаться. Сеять их не имеет смысла.
Вторая. Компании, производящие такие семена, запрещают фермерам использовать их на свое усмотрение, допустим, откладывать для посева на следующий год. В противном случае — будет судебное разбирательство, и фермер разорится.
Третья. Генетически модифицированные растения опыляют традиционные поля, находящиеся по соседству. Это приводит к мутации обычных растений и полной утере ими своих былых качеств.
Все это приводит к монополизации рынка. Фермеры вынуждены покупать семена только у одного производителя. Это делает их полностью зависимыми от кредитов агрохолдингов и трансгенных технологий. В результате ГМО как явление приводит к уничтожению суверенитета каждого конкретного фермера, региона или государства.
В марте 2005 года «Монсанто» приобрела крупнейшую семеноводческую компанию, а уже к 2008 году поглотила еще 50 компаний — производителей семян. Если мы посмотрим на схему стремительного уничтожения других сельскохозяйственных игроков, то станет понятно, что те, кто стоит за этой корпорацией, целенаправленно подминают под себя весь продовольственный рынок. И ГМО — прекрасный способ для этого.
Но что в этом такого ужасного? Для ответа на этот вопрос обратимся к фактам и приведем несколько любопытных цифр. За последнее столетие в одной только Северной Америке было утрачено девяносто три процента сортов овощей и фруктов! Если в начале двадцатого века в США
