К закату британская эскадра настигла отступавшие по реке османские суда и сумела уничтожить или пленить их все, в том числе несколько пароходов, захваченных турками у британцев в начале кампании. Команда госпитального судна «Басра» подняла белый флаг и передала сотни тяжелораненых турецких солдат вместе с несколькими англичанами на попечение британских моряков. В конце дня Нанн приказал эскадре встать на якорь, чтобы дать возможность своим людям позаботиться об убитых и раненых и залатать поврежденные корабли, находясь в десятках километров от авангарда британских войск[485].
За два с половиной месяца сражений генерал Мод почти полностью разгромил армию Халиля. Он прорвал доселе неприступную османскую линию обороны, взял в плен около 7500 солдат противника и сократил численность османской армии на Тигре всего до 5000 человек, успешно сохранив при этом свои войска. Его корабли контролировали реку, а его авиация господствовала в небе. Мод знал, что у османов нет достаточно сил для обороны Багдада. Однако он продолжал подчиняться приказам из Лондона, запрещавшим наступать на город. В конце концов, командующий Месопотамскими экспедиционными силами доложил в генеральный штаб об изменении обстановки и потребовал новых распоряжений.
Командование в Лондоне было радо хорошим новостям из Ирака, но разошлось во мнениях относительно того, как лучше воспользоваться успехами Мода. Британские стратеги не могли отделаться от воспоминаний о капитуляция в Эль-Куте, и начальник Имперского генерального штаба был категорически против любого риска. Он признавал, что армия Мода может оккупировать Багдад, но сомневался в ее способности удержать город, опасаясь, что турки вернутся с сильным подкреплением и вновь возьмут британскую армию в кольцо. Не имея возможности перебросить войска с других фронтов, он боялся, что репутация Британии в мусульманском мире будет окончательно подорвана, если «священные воины» султана-халифа одержат еще одну победу. Поэтому генерал Робертсон требовал от генерала Мода ограничиться «установлением британского влияния в Багдадском вилайете». Давая Моду распоряжение «теснить противника в направлении Багдада» и даже «осуществить кавалерийский рейд» на город, если представится благоприятная возможность, в своих приказах от 28 февраля Робертсон тем не менее предостерегал его от действий, которые «впоследствии могут заставить вас отступить по какой-либо причине» из-за «крайне нежелательного политического эффекта», который может произвести такое отступление[486].
В ходе развернувшегося далее обмена телеграммами главнокомандующий Индийской армией генерал Чарльз Монро с энтузиазмом выступал за быструю оккупацию Багдада, пока османская армия не оправилась после поражения. Он считал, что это помешает туркам сосредоточить в Месопотамии войска, чтобы угрожать британским интересам в Басре и Персии, и заявлял, что взятие Багдада заметно укрепит репутацию Британии на исламском Востоке. Мод также пытался воздействовать на Робертсона, указывая на военные преимущества, которые получат британские войска в Ираке благодаря оккупации Багдада. Между тем у Военного комитета имелась еще одна весомая причина для беспокойства. Русские планировали начать весеннее наступление в Месопотамии с взятия Мосула, Самарры и Багдада. Как заметил один из британских министров, если русские первыми оккупируют Багдад, «это превратит соглашение Сайкса — Пико в ничего не значащую бумажку»[487].
Весомость этих аргументов заставила генерала Робертсона изменить установки, которые он дал Моду. В телеграмме от 3 марта, адресованной командующему Месопотамскими экспедиционными силами, Робертсон признал, что «вероятность немедленной оккупации Багдада… выше», чем он полагал ранее. Не давая Моду непосредственного приказа о взятии Багдада, он оставил окончательное решение на его усмотрение, еще раз, однако, озвучив свои опасения: «Наша цель — извлечь максимум результатов из вашей недавней победы, но в то же время не переусердствовать до такой степени, чтобы допустить повторения прежних проблем с коммуникацией или же, после полной оккупации Багдада, быть вынужденными отступить».
Не медля ни минуты, Мод отдал приказ о подготовке к маршу и выдвинулся со своей армией в сторону Багдада. Шестого марта британские войска подошли к Салман-Паку, городу, где в конце 1915 года армия Таунсенда понесла тяжелейшие потери и была вынуждена отступить, и взяли его безо всякого сопротивления. Там они полюбовались древней аркой Ктесифона, самым заметным сооружением на много километров вокруг, и с интересом осмотрели сложную сеть траншей, построенную османами для обороны Багдада и впоследствии покинутую. На этот раз османское командование решило сосредоточить оборону на реке Дияла, одном из притоков Тигра, ниже по течению от Багдада. Британцы были удивлены мощью турецкого сопротивления. Защитники сдерживали армию Мода у Диялы в течение трех дней, обе стороны понесли тяжелые потери. Однако линия обороны на Дияле могла только задержать, ни никак не остановить британские силы. Халиль понимал, что не сумеет удержать Багдад, противостоя значительно превосходящей османов по численности и огневой мощи армии Мода.
В самом Багдаде османские гражданские и военные власти всеми силами старались сохранить порядок и провести организованную эвакуацию. Для багдадского школьника Муштака Талиба, встречавшего корабли с британскими военнопленными из Эль-Кута, было немыслимо, что турки могут отдать Багдад в руки иностранных оккупантов. Накануне эвакуации вице-губернатор, старый друг их семьи, пригласил Муштака и его брата к себе в кабинет. «На его лице застыла боль», — вспоминал впоследствии Муштак. Чиновник сообщил им, что приставит к ним полицейскую охрану и отправит в соседний город Баакуба, где их отец служил в гражданской администрации. «Мы сейчас эвакуируемся из Багдада, — объяснил он, — а османская армия отступает по всем фронтам. Вероятно, уже завтра или послезавтра британцы войдут в город». Муштак не мог поверить услышанному. «Как мы можем оставить Багдад? — спросил патриотичный подросток. — Разве можем мы позволить, чтобы копыта английских коней оскверняли землю нашей священной родины?» Но старый друг семьи был непреклонен, и обоих подростков под охраной отправили к их встревоженным родителям в Баакубу[488].
Иллюзия нормальной жизни рухнула вскоре после полуночи 11 марта, когда турки и их немецкие союзники начали уничтожать военные объекты в Багдаде. Немецкие инженеры перерезали стальные тросы, державшие радиомачты, и те с грохотом рушились на землю. Мощные взрывы сотрясали город, когда военные взрывали динамитом краны, резервуары с водой и склады Багдадской железнодорожной кампании. Один за другим были взорваны основные правительственные учреждения и сожжен понтонный мост через Тигр. Американский консул в Багдаде Оскар Хейзер с крыши своего дома наблюдал за систематическим уничтожением Багдада. Как только османские власти ретировались, в городе начался хаос. «Курды и арабы из числа простолюдинов немедленно принялись грабить рынки и магазины», — записал он в журнале консульства[489].
К утру мародерство достигло таких масштабов, что консул Хейзер оседлал лошадь и, взяв
