Летом 1914 года османские власти настороженно наблюдали за армянами в Восточной Анатолии. В июле и августе, когда военная мобилизация была в самом разгаре, армянские мужчины из Вана, Трабзона и Эрзурума прилежно прибывали на призывные пункты, а остальное гражданское население, согласно отчетам, сохраняло лояльность властям. Между тем, по данным русских, с августа по октябрь 1914 года около 50 000 человек, большинство из них армяне, дезертировали из османской армии, перейдя на сторону русских[166].
На фоне растущей обеспокоенности лояльностью армянского населения в октябре 1914 года младотурки организовали в Эрзуруме большой съезд, на котором обратились к армянским националистическим партиям дашнаков и гнчаков с предложением о сотрудничестве. Младотурки обязались учредить автономную армянскую администрацию, которая будет управлять несколькими провинциями в Восточной Анатолии, а также всеми землями, отвоеванными у России, — в обмен на помощь армянских общин на территории России и Османской империи в войне против русских. Армянские националисты отказались, заявив, что армяне должны сохранять лояльность своим правительствам по обе стороны русско-османской границы. Этот разумный ответ только усилил сомнения младотурок относительно лояльности армян[167].
Отношения между армянами и турками резко ухудшились с началом войны. Медбрат Али Риза Ети в своем дневнике все более неприязненно отзывался об армянах, встреченных им на фронте. К концу ноября русские перебросили в Восточную Анатолию свои армянские добровольческие полки. Их разместили на участке близ Вана, крупного центра армянской общины в Османской империи, вдоль реки Аракс — без сомнения, это было сделано умышленно, чтобы спровоцировать бегство армян из османской армии. Расчет оказался верным: капрал Ети сообщал, что армяне дезертировали целыми группами по 40–50 человек, переходя на сторону русских. «Можно не сомневаться, они расскажут им о наших позициях все, что знают», — резонно замечал Ети[168].
В ноябре подразделение капрала Ети прошло через несколько покинутых деревень: их армянские жители перешли на сторону русских, а мусульманские бежали или были убиты. «Когда местные армяне вставали под русский флаг, — написал капрал в своем дневнике 15 ноября, — они проявляли невероятную жестокость по отношению к своим бывшим соотечественникам иной веры». Ети описал оскверненные мечети, заваленные тушами животных, и пустынные улицы, по которым ветер гонял страницы разорванных Коранов. В его словах сквозит гнев[169].
Когда новость об армянских перебежчиках распространилась по армии, турецкие солдаты начали все более враждебно относиться к находящимся среди них армянам. Капрал Ети буднично пишет о том, что «намедни у одного турецкого солдата случайно разрядилась винтовка, и пуля угодила в армянина, который стоял неподалеку». Судя по тому, как Ети описывает этот инцидент, он вряд ли был несчастным случаем. «Мы похоронили этого парня», — бесстрастно завершил он рассказ. Виновный турецкий солдат не понес никакого наказания за убийство сослуживца. Для турок армяне все больше и больше становились врагами, а не соотечествениками[170].
За несколько дней до начала наступления Энвер-паша объехал свои войска. Его слова, обращенные к солдатам Третьей османской армии, были отрезвляющими. «Солдаты, я посетил все наши части, — объявил он. — Я видел, что у вас нет ни теплой обуви на ногах, ни теплых шинелей на плечах. Но враг вас боится. Скоро мы пойдем в наступление и покорим Кавказ. Там вас ждет изобилие. Весь мусульманский мир смотрит на вас»[171].
Оптимизм Энвера относительно шансов османской армии на успех подпитывался благоприятным стечением обстоятельств на Кавказском фронте. Поскольку приближалась зима, русские были уверены, что османы не будут предпринимать никаких действий до весны. Они воспользовались этой возможностью, чтобы перебросить часть войск с Кавказа на более актуальные направления, сократив таким образом численность своего контингента в Восточной Анатолии. Османам же удалось втайне передислоцировать свой 10-й корпус. Эти перемещения войск дали османам численное преимущество: 100 000 турецких солдат против 80 000 русских[172].
Поскольку российские войска готовились спокойно зимовать на своих позициях, Энвер рассчитывал неожиданным нападением застать противника врасплох. Чтобы сохранить элемент внезапности, османские силы должны были максимально быстро проникнуть на территорию соседнего государства. Энвер приказал солдатам оставить походные ранцы и взять с собой только оружие и боеприпасы с минимумом провианта. Это заметно облегчило ношу солдат, но означало также, что они не взяли с собой ни горючего, ни палаток, ни достаточных запасов еды. По расчетам Энвера, войска должны были ночевать и питаться в деревнях, которые они будут захватывать по пути в Сарыкамыш. «Наша база снабжения находится перед нами» — эти слова он повторял как заклинание[173].
Бо́льшая часть русских войск была рассредоточена на клинообразном участке османской территории, захваченном ими в ходе ноябрьского вторжения. Их центр снабжения находился в Сарыкамыше; через него проходила единственная линия снабжения и коммуникации, а также их единственный путь отступления через горные долины в Карс, и, по данным османской разведки, этот стратегически важный пункт был фактически не защищен — все его силы обороны состояли из небольшой горстки пограничников, ополченцев и железнодорожных рабочих.
У Энвера был дерзкий замысел: большими силами обойти русских с правого фланга, перерезать железнодорожное сообщение и захватить Сарыкамыш. Таким образом русская Кавказская армия окажется в окружении и, не имея путей к отступлению, будет вынуждена сдаться. Захватив Сарыкамыш и разгромив Кавказскую армию, османы смогут безо всякого сопротивления вернуть себе Карс, Ардаган и Батум — города и окружающие их три провинции, которых они лишились в 1878 году. Эти блистательные победы воодушевят мусульманское население в Центральной Азии, Афганистане и Индии, и оно с радостью будет приветствовать триумфаторов на своих землях. Таким образом захват одной стратегически важной железнодорожной станции открывал перед Османской империей — и амбициозным младотурецким военачальником — поистине грандиозные перспективы.
В своем плане операции, озвученном 19 декабря, Энвер поставил перед тремя корпусами третьей армии (насчитывавшими от 30 000 до 35 000 человек каждый) разные задачи. Одиннадцатому корпусу было поручено атаковать позиции русских вдоль южного фронта, чтобы отвлечь их внимание от обходного маневра 9-го и 10-го корпусов, пока те будут пробираться к Сарыкамышу с запада и севера. Девятому корпусу предстояло пройти по внутренней дуге и выйти на Сарыкамыш с запада, тогда как 10-й корпус должен был пройти по внешней дуге, отправив одну дивизию (примерно 10 000 человек) на север к
