– Это так, о своем, девичьем. – Гловацкий усмехнулся, последнее слово он произнес на русском языке. Однако Эрих фон Манштейн уловил смысл, он воевал в России с 1914 года, общался с русскими офицерами и солдатами и разбирал речь, хотя и плохо. Так вот, когда мужчина говорит о себе как о девушке, то, значит, он что-то скрывает.
– Знаете, что я вам скажу: напав на Россию, Германия сделала свою главную ошибку. Да, сейчас мы терпим крупные поражения – вы получили уникальную возможность воспользоваться ошибками нашего Верховного командования и бить нас по частям, дивизию за дивизией, что выдвигаются к фронту. Так бесконечно продолжаться не может, Сталин умеет учиться, он мыслит цифрами. Научится руководить, на ваше горе! А вот Гитлер нет, пока ему чертовски везет, но фортуна весьма переменчива. Он художник, мыслит образами – а для военного, как вы понимаете, такое поведение фатально. И как только мы вас начнем бить, и бить крепко – вспомните историю! Мы в Берлине бывали и будем еще, а вот вам Москвы не увидеть. Наполеон разок там побывал, вышибли пинком! Вспомните, где через год были русские?! Да и закончил Бонапарт свои дни на острове в Атлантике.
Манштейн слушал внимательно – русский генерал фактически излагал его же собственные мысли! В груди похолодело от нехорошего предчувствия ожидаемых скорых неприятностей, иначе не стал бы говорить этот генерал столь откровенно и эмоционально.
– Гитлеру это не дадут, в ссылку его отправлять?! Травиться ядом будет в бункере, как крыса, когда наши пушки по Рейхстагу бить начнут. Если до того германские генералы сами не поймут, куда ефрейтор Германию привел, и какой-нибудь кривой на один глаз полковник Штрауфенберг ему портфель с «адской машиной» под ноги не поставит. Будет это, будет, не волнуйтесь, я не фантазирую! Вы за книжку мемуаров засядете, свои утерянные победы описывать. – Манштейн вздрогнул от последних слов – русский ухмылялся своим изуродованным швами лицом.
«Он говорит о событиях как о свершившихся?! Он сумасшедший? Да нет, не похож! Но тогда почему так уверен?! И название моей будущей книги приплел? Нет, это случайность!»
– Хотя, чего там говорить, между нами только – ваш план «Гельб» красив, мы его в училище подробно разбирали. Удар серпом через Арденны – попахивает чистейшей авантюрой, будь у французов там толковый генерал, вся танковая группа в горах и застряла бы. Но историю не перепишешь, они в дерьме, а вы пока в белом. Второй раз такое не удастся, с треском провалится у Бастони, да и авиация поддержки уже не окажет – небо не вашим станет. А так план хорош! Вот только его у вас присвоили особы бесталанные, но к фюреру особенно приближенные.
Манштейн с трудом следил за словами: «Это в каком училище они план разбирали? И когда это будет вторая операция, ведь Бастонь в Арденнах находится, но там ничего не произошло, пока корпус Гудериана шел. Или я чего-то неправильно понял?»
– Признаться честно, я удивлен, чувство реальности вашим преемникам совершенно отказывает. Взять генерала Фридриха Паулюса, что «Барбароссу» разработал – он что, на карту не смотрел? Даже если русские сопротивляться не станут, как за два месяца на линию Архангельск – Астрахань выйти?! Как пешком дойти, на своих двоих ноженьках?! На разгром и оккупацию России всего полторы сотни дивизий собрали – вы в своем уме?! Считаете, этого достаточно?! А в резерве Германии только два десятка дивизий 2-й армии и пара танковых. Как много, не смешите! У Сталина их четыреста! Да, четыре сотни – и этого хватит! Да, воевать придется долго, но вам хребет сломают через год! А там и до Берлина наши дойдут, жаль только немцев, которых ваш фюрер погубит! Вот и будут говорить про потери. Так что книжку свою вы так и назовете – «Утерянные победы».
Гловацкий говорил спокойно, а сидевший напротив него за столом, еще далеко не старый, седоватый, чуть полный генерал морщился, словно от зубной боли. На последних словах явственно вздрогнул и с ошарашенным видом посмотрел на него. Теперь Манштейн знал: перед ним не юродивый, так русские сумасшедших называют, а человек, знающий его мысли. Но как такое возможно?!
Да кто он такой, прах подери!
– Если военная доктрина не обладает гибкостью, категорична, то она может быть вредна. Мы не думали об обороне, а потому терпим поражения. Теперь представим, генерал, что могло быть иначе. Допустим, я принял бы командование над нашим Северо-Западным фронтом, вы – над группой армий «Север». Хотите поразмышлять вслух?
– Интересно вас послушать. – Манштейн глянул на русского генерала исподлобья, взгляда от изуродованного лица, украшенного «штопкой» с двух сторон, не отводил. Гловацкий снова закурил папиросу, пополз дым – тот же клятый крепкий и кисловатый, как ношеная портянка, жестом предложил сделать то же самое и Манштейну, но тот, мотнув головою, отказался – такой табак и табаком назвать трудно. И как генерал его может курить? Видимо, у Советов совсем плохо с довольствием.
– У вас ровным счетом 29 дивизий – 20 пехотных, по три танковые, моторизованные и охранные, но последние можно не учитывать. Разбиты они на семь армейских – три в 18-й и три в 16-й армиях, в последней еще один в резерве. Два моторизованных корпуса по три подвижные дивизии, плюс две пехотные, составляют особую танковую группу. Могу перечислить номера и назвать командиров, но это утомительно, и вы знаете их получше меня. Правый ваш фланг прикрывала танковая группа генерала Гота, сильнее вашей на одну панцер-дивизию. Так что группировка весьма значительная, и устоять перед ней в пограничном сражении наши войска просто не могли ни при каком варианте развития событий, ни в реальном времени, ни в том предполагаемом варианте, что мы с вами сейчас обсудим, если вы не против. Согласны со мною?
Эрих фон Манштейн никогда еще не испытывал в своей жизни такого потрясения. Этот русский издевался над ним, играл, как сытый кот с мышью. И глядя в его насмешливые глаза, немец осознал: «Все знает, все, и номера с именами приводит. Но прах подери – откуда он может знать это?! Интересно будет посмотреть за его выкладками».
– Абсолютно, господин генерал.
– Я бы 22 июня отдал приказ об отводе всей пехоты на рубеж Западной Двины и о переброске туда резервов. От направления удара Гота отвел бы 3-й мехкорпус и перебросил на вас, так же как 12-й против Рейнгардта. И ни в коем случае не контратаковал, зачем нам такая глупость. Занять подвижную оборону, чтобы вы перед каждым заслоном в боевой порядок развертывались с ходу, и тут же отскакивать и занимать
