– Слушаюсь, господин майор.
Тасиро повернулся на каблуках и вышел. Цутаки подошел к окну. Солдаты закончили зарядку: угол двора был пуст. Из двери, ведущей во двор, никто не выходит, значит, Тасиро решил что-то захватить и поднялся сейчас к себе наверх. Так и есть – Тасиро вышел, держа в руках большой армейский мешок. Значит, к его словам и к заданию он отнесся более чем серьезно; впрочем, иначе ведь и не могло быть. Вот Тансу Тасиро подошел к машине, аккуратно положил мешок на заднее сиденье, взявшись за бортик, легким прыжком перекинул тело. Включил мотор, подъехал к воротам, что-то сказал сквозь зубы капралу, уже торопливо возившемуся у створок. Как только ворота приоткрылись, вездеход, чуть не задев их бортиком, выехал. Вскоре шум мотора затих.
Да, подумал Цутаки, с бриллиантами его кто-то обошел. Но кто?.. Однако, что бы там ни было, он должен не полениться и еще раз объехать сейчас все адреса, по которым только что побывал Тасиро. А потом уже заняться Исидо.
Дверь самолета осторожно открылась, и Гарамов увидел присевшего на корточки штурмана. Тот удивленно разглядывал его. Ясно, его озадачил маскарад. Гарамов протянул сверток:
– Что с вами? Вы как будто фрака никогда не видели, капитан?
Штурман взял сверток.
– Да нет, видел. Это что – гостиница, что ли?
– Спустите трап. А то фрак порву. Или испачкаю.
Штурман спустил трап. Гарамов ухватился за край и рывком поднялся в самолет. Штурман разглядывал сверток.
– Что здесь? Поесть принесли?
– Дайте сюда.
В свертке кроме платья и туфель для Вики поместились также гимнастерка Гарамова, сапоги и галифе.
– Подвенечный наряд. Устраивает? – Он взял сверток.
– Ничего, – осторожно сказал стоящий за штурманом радист. – Меня бы устроило.
Гарамов увидел Вику, склонившуюся над носилками, на секунду поймал в ее глазах удивление, понял, что это касается фрака, и показал рукой: мол, как я – ничего? Ему почудилась какая-то смешинка в ее глазах. Арутюнов, второй пилот и бортмеханик подошли ближе.
– Нам надо поговорить, товарищи, – обратился ко всем Гарамов.
Вика сделала вид, что ей срочно нужно дать попить кому-то из раненых. Махнула рукой: не мешайте. Но Гарамов позвал и ее:
– Товарищ медсестра. Вас это тоже касается.
Вика вздохнула.
– Идите, идите сюда, товарищ медсестра. Не нужно вздыхать.
Гарамов подождал, пока сядут все, и сел сам.
– Товарищи. Мы с вами приземлились на японской территории. Это Ляодун, побережье моря, между Дальним и Порт-Артуром.
За его спиной возникла и тут же угасла перебранка штурмана и второго пилота: «Я говорил? Разве я не говорил?» – «Ради бога, товарищ капитан».
– Товарищи офицеры, у нас серьезное положение: мы на территории противника.
– Здание-то это, что оно из себя представляет? – спросил бортмеханик.
– Это своего рода отель, место отдыха высших чинов армии и контрразведки.
Пока все молча обдумывали эту новость, Гарамов повернулся к Арутюнову и Вике:
– Что с ранеными?
– Ничего. – Арутюнов прищурился. – Если не считать, что всем нужно срочно сделать перевязки.
– Осиное гнездо, – тихо сказал радист.
– Они продержатся еще несколько часов? – спросил Гарамов.
– Что значит «несколько часов»? – Арутюнов явно рассчитывал на свои силы.
Гарамов посмотрел на Вику. Та отвела взгляд.
– До вечера.
– Не знаю. – Военврач пожал плечами. – Будем делать все, что сможем. Легкие раненые, может быть, и продержатся.
– А нелегкие?
– Товарищ капитан, – Вика прижала обе руки к груди, – всем раненым необходима серьезная перевязка.
– Вы не уговаривайте меня, сержант. Что для этого нужно?
– Прокипятить инструменты. Срочно. В этом здании есть где прокипятить инструменты?
– А может быть, здесь? – неуверенно сказал Гарамов. – На спиртовке.
Арутюнов усмехнулся, а Вика ответила:
– На спиртовке я могу прокипятить только ножницы. Гарамов вздохнул, молча развязал сверток. Стал выкладывать на скамейку то, что лежало сверху: свою гимнастерку, брюки, воткнутые один в другой сапоги. Оставшееся в свертке протянул Вике.
– Что это?
Гарамов вместо ответа пожал плечами. Под взглядами остальных Вика развернула светлую ткань – это оказалось длинное платье с золотым русским орнаментом. Под платьем были сложены новые лаковые туфли на высоком каблуке.
– Товарищ капитан? – Вика взяла одну туфлю. Зачем-то посмотрела ее на свет. – Туфли?
– Пройдите в носовую часть и переоденьтесь.
– Зачем?
– Переоденьтесь. Я потом объясню.
– Пожалуйста. – Вика взяла туфли и платье.
– Давай, давай, сестренка, – сказал бортмеханик.
Вика пошла к кабине.
– Ну и дела. – Радист чмокнул. Крикнул весело, придуриваясь: – Товарищ сержант, возьмите меня!
Но Гарамов глянул на него так, что радист осекся. Дверь за Викой захлопнулась.
– Товарищи. Переодеться меня и медсестру заставляют обстоятельства, сейчас объясню какие. Японцы чувствуют, что вот-вот будет капитуляция. Они, как я понял, все тут готовы продать друг друга с потрохами. Я вошел в контакт с директором этого отеля, он то ли агент, то ли черт его знает что. Нахапал тут, кажется, за войну целое состояние. А теперь, когда прижали, хочет драпать на нашем самолете. Предложил сделку: за то, что мы возьмем на борт его и еще пятерых, а потом высадим их где-нибудь в глухом месте, обещал достать нам горючее, рацию, и вообще – помочь улететь.
– Ну и что вы? – сказал штурман.
– Я согласился.
– Сколько горючего? – спросил бортмеханик.
– Полные баки. – Гарамов оглядел всех. – Думаю, что я поступил правильно.
Долго никто не отвечал.
– Еще бы нет, – наконец сказал второй пилот.
– Сидеть здесь и ждать, пока они нас перестреляют? Во! – Радист показал сжатый кулак.
– Тише, – сказал бортмеханик.
– Прости, Евсеич. – Радист отвернулся, посмотрел в сторону кабины.
Штурман покачал ладонью, будто что-то взвешивал.
– Директор и еще пятеро, говорите? Не много ли? А вдруг они начнут палить?
– Один есть нюанс, – сказал Гарамов.
– Какой?
– Если учесть, что одного из этих пятерых директор оставляет нам, – не много.
– То есть как оставляет? – спросил штурман.
– Так, оставляет, – ответил Гарамов. – В подарок.
– Важную птицу, что ли? – удивился бортмеханик.
Второй пилот хлопнул себя по коленям.
– Да что нам пятеро, – сказал радист. – Возьмем. Сюда же пятьдесят влезает.
– А вдруг этот директор нас обманет? – спросил Арутюнов. – Вы подумали об этом?
– Предложите другое, – отозвался Гарамов. – Не знаю, обманет он нас или нет, но другого выхода пока я не вижу, товарищ военврач.
– С другой стороны, зачем ему нас обманывать? – Штурман оглядел всех. – Он ведь мог сразу вызвать охрану, и все. Перестреляли бы нас как миленьких.
– Фрак это что, директор придумал? – спросил бортмеханик.
– Директор.
– В общем, он прав, – сказал штурман. – Не в форме же советской здесь ходить.
– Значит, гнездышко себе отлудили, – усмехнулся второй пилот. – Ну, япошки. Любят пожить.
– Пляж мировой. Я бы… – Радист вдруг застыл на полуслове, глядя в сторону кабины. Все повернулись.
Вика стояла у двери в светлом платье с золотым шитьем, придерживая рукой такие же золотые рассыпающиеся волосы. Она оказалась вдруг стройной и легкой, и у Гарамова перехватило дыхание.
Платье было ей в самый раз. Длинное, обхватывающее фигуру и расширяющееся книзу; по стоячему воротнику спускался русский старинный узор, расходился дальше узкой цепочкой и растекался лампасом по длинным рукавам и каймой по подолу.
– Ну как? – Вика оглядела всех. – Ничего?
Штурман застонал.
– Да перестаньте. – Вика покраснела. – Длинное?
– Где я? – Штурман закрыл на секунду лицо. Отнял руки. – Кто это такая?
