– Если я нужно, позовите. – И вышла.
Гарамов прислушался: за дверью стояла полная тишина. Повернулся к окну. Окно выходило в сад и к морю; у розовых кустов, склонившись, возился пожилой садовник. Пока все, что сказал ему Исидзима, подтверждается: отель действительно почти пуст. И еще кажется, что здание в самом деле не охраняется. По крайней мере, он не заметил никаких признаков охраны. Конечно, функции охранников вполне могут нести официанты, ведь, судя по этому белокурому семеновцу с лошадиным лицом, официанты здесь ничем не отличаются от агентов секретной службы.
Постучали. Вошла Мэй Ин, за ней с полной сумкой Вика. Вика открыла было рот, и он мгновенно понял, что она сейчас назовет его «товарищ капитан». Вика и в самом деле начала было: «Това…» Он, цыкнув, быстро вскочил и кинулся к ней. Вика испуганно отшатнулась, но Гарамов вытеснил ее в коридор, пригнулся к самому уху:
– Я – Сергей. Понимаешь? – сказал он одними губами. – Только Сергей. Никаких «товарищей». Не говори также вслух ничего о самолете, инструментах, раненых и прочем, поняла?
– Поняла. – Она растерянно смотрела на него.
Гарамов уже успел опять превратиться в жизнерадостного добряка. Хохотнул:
– Я тебя провожу. А?
– Проводи.
Гарамов посмотрел на стоявшую в стороне Мэй Ин:
– Передайте господину Исидзиме, что я скоро вернусь.
– Хорошо, господин. – Мэй Ин поклонилась.
На пути к выходу они прошли через большой холл. У двери, ведущей в сад, стоял навытяжку молодой швейцар в расшитой золотом ливрее. Лицо у него было каменным. Когда они подошли к двери, японец поклонился и приоткрыл одну створку. Вика, выйдя и чуть задержавшись, сказала одними губами:
– Это он.
Гарамов нарочно пошел по дорожке медленнее.
– Что значит «это он»?
– Когда мы с Мэй Ин поднимались наверх, этот японец пристал ко мне, – не глядя на него, шепотом сказала Вика.
– Пристал?
– Да. Противный ужасно, привязался, а у меня инструменты. Я боюсь. Мне кажется, они на меня смотрят отовсюду. Еще один смотрел в окно. Давай скорее отсюда улетим… Давайте… товарищ капитан.
– Вика, я ведь просил тебя – не «товарищ капитан», а Сергей. Во-первых. А во-вторых, расскажи подробней, как он к тебе пристал?
Она умоляюще посмотрела на него.
– Говори спокойно. Улыбайся. Будто мы беседуем о чем-то.
– Когда мы поднимались… Я шла первой.
– Вика, улыбайся.
Она натянуто улыбнулась, посмотрела под ноги, медленно ступая по песку.
– Думаешь, это так легко?
– Ты шла первой?
– Да. И вдруг этот швейцар остановился прямо передо мной, что-то залопотал. Быстро-быстро так, и шепотом.
– Хоть одно слово запомнила?
– Ничего я не запомнила. Знаешь, как у них, когда они быстро говорят – «сису-сасу». Я только поняла, что он меня о чем-то упрашивал.
Они подошли к торцу здания, и здесь Гарамов увидел, что к отелю подъезжают машины.
– Что было дальше?
– Эта девушка, Мэй Ин, тут же сказала ему что-то. И он как будто испугался. Сразу поклонился и отошел.
Значит, Мэй Ин приставлена наблюдать за Викой. В это время с дальней стороны к отелю подъехал открытый армейский вездеход. В нем совершенно спокойно сидели два японца в солдатской форме. За ними – цистерна-бензозаправщик и грузовик. Значит, Исидзима его не обманул: по позе японцев ясно, что их совсем не занимает, кто они с Викой и зачем стоят здесь. Вика поймала его взгляд:
– Бензин?
– Если бензин – можно плясать. Ты говорила, что на тебя еще кто-то смотрел. Кто?
– Какой-то японец. Очень страшный.
– Где?
– Когда я кипятила инструменты. Мэй Ин вышла на минуту, и я осталась одна. Это же подвал, там окно наверху. Я подняла глаза, а он сидит у окна на корточках. Смотрит на меня и молчит. Жутко смотрел. Сергей, ты понимаешь, я никогда не видела такого страшного взгляда.
– Он был молодой?
– Во всяком случае, не старый.
– Во что он был одет?
– В военную форму.
– Погоны не заметила?
– Он был без погон.
– В ботинках или сапогах?
– В сапогах.
– Что было дальше?
– Ничего. Он смотрел на меня несколько секунд, пристально смотрел. Потом встал и исчез.
Он попытался понять, что бы это могло значить: японец в военной форме без погон…
– Вика. Это окно, где ты кипятила инструменты, выходит назад? К роще?
– Ага.
Он остановился и посмотрел ей в глаза.
– Сергей, я боюсь! И за раненых, и за себя, и за…
Гарамов осторожно взял Вику под руку, повернул и спокойно пошел вместе с ней дальше.
– Что ты. Все будет в порядке. Ну? Возьми себя в руки.
– Я все понимаю, Сергей, но мне страшно. Прости, пожалуйста.
Он постарался улыбнуться как можно спокойней:
– С инструментами у тебя в порядке? Прокипятила?
– Прокипятила.
Они остановились. Вика попыталась что-то еще сказать ему глазами, но потом вдруг передумала.
– Тяжелая сумка?
– Нет.
– Тогда иди. Тебя ждут раненые. Иди, не бойся. Тут двести метров.
Она закусила губу, нахмурилась.
– Сама видишь – привезли бензин. Я должен выяснить у Исидзимы что и как. Скажи нашим, бензин уже здесь. И предупреди всех: пусть не высовываются. Сама тоже сиди в самолете, никуда не выходи без меня, хорошо?
Она кивнула.
– Иди. Я буду наблюдать за тобой, пока ты не поднимешься в самолет.
Вика повернулась, пошла сначала по дорожке, потом по песку, проваливаясь на каблуках и чуть перекосившись в сторону, чтобы удобней было нести сумку. Некоторое время Гарамов смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на отель. В конце первого этажа он заметил в окне лицо официанта. По всей вероятности, этот семеновец и сидел в задней комнате. А что же тогда за японец в военной форме без погон, наблюдавший за Викой? Доверенное лицо Исидзимы или посторонний? Скорее всего, это один из тех контрразведчиков, которых так боится Исидзима. Если это так, то дело плохо – контрразведчик конечно же должен заметить, что Вика кипятила медицинские инструменты. Так или иначе, надо как можно скорей поговорить с Исидзимой.
Вика в это время подошла к самолету, остановилась. Подняв голову, что-то сказала, протянула сумку. Ее тут же подхватили. Затем кто-то подал Вике сверху руку и помог подняться.
Сидя над аппаратом ВЧ в кабинете Цутаки, лейтенант Итикава попытался вспомнить всех знакомых, которые у него были в Чанчуне. Знакомых было много, и многие из них работали в штабе армии, но все, кого он сейчас вспоминал, не годились: обращаться к одним было нескромно, другие не имели доступа к нужным сводкам, третьи могли помочь, но был риск, что они тут же сообщат об этом генералу Исидо. Наконец Итикава вспомнил: лейтенант Сугихара. Они вместе заканчивали одно училище, во время учебы дружили, а сейчас, насколько он помнил, Сугихара был порученцем полковника штаба армии Асада. Лучшую связь трудно было себе представить, поэтому Итикава тут же по ВЧ позвонил в Чанчунь, связался с аппаратом полковника Асада и после третьей передачи трубки – все-таки прямая связь – уже разговаривал с Сугихарой, которого сразу узнал по голосу.
– Сугихара, ты? Привет. Это Итикава Кэй, помнишь?
– Итикава?
Сугихара тоже
