И он не только провалил Львовскую операцию — в конечном счете, это был лишь запал для бомбы, возможно еще соорудить другой. Он позволил высмеять и втоптать в грязь саму идею — что было больно, но переживем. А самое худшее, он поставил под удар весь План! Кто знает, сколько теперь найдется в других ячейках таких, кто, послушав это, решит покаяться, сдаться, всех предать? Даже в самых близких и верных, уверенности нет — слабое место идейных борцов, что у каждого может быть свое понимание Идеи, и если оно пошатнется, то данную особь можно лишь отбраковать. Линник в "инквизиции" или МГБ вместо могилы — а ведь он знал про само существование его, Странника, и про то, что его ячейка, это лишь одна из многих. Теперь сталинские ищейки начнут копать по всей стране. А как уже сказано, предатели найдутся, с высокой вероятностью. Можно будет создать новую Сеть — но сколько времени на это уйдет? И найдутся ли такие же кадры, как Линник, знакомый ему, Страннику, с довоенных еще лет, и верящий, как родному отцу?
А времени нет, возможно. Час Икс-1 и Икс-2 — одному Господу известно, сколько еще осталось земной жизни Сталину, и как скоро вознесется в рай Его Святейшество Пий Двенадцатый. Все должно было быть готовым к этим переломным моментам истории — если не успеть, то поезд уйдет, и все!
Значит, прежде, чем начнется новая большая чистка, надо вычислить и вычистить из своих рядов недостаточно надежных, тех, кто, возможно, уже подумывает о том, как переметнуться обратно, в стан "верных сталинцев". А вся сеть, которую он создавал, длительное время разъезжая по стране — завязана на него одного! Он сам позаботился о том, чтобы ни одна из ячеек ничего не знала о других и не могла выдать их в случае разгрома. И сознательно делал так, чтобы его теперешние работодатели не могли, даже имея желание, никем его заменить. Так что придется ехать самому. И спасти хотя бы московскую ячейку — куда входят самые высокопоставленные сторонники, так что в "час Икс" останется надежда на успех. А остальные ячейки — по возможности. Придется без жалости избавляться от слабых звеньев, даже по малейшему подозрению. Чем хороша Контора, на которую он сейчас работает — что вышестоящим здесь вообще не принято задавать никаких вопросов. А по чину Странник имел достаточные полномочия и доступ к информации.
И есть возможность загнать еще один "шар в лузу". Вопрос несколько вне компетенции нашей Святой Церкви — но ведь умаление ее авторитета (под что вполне можно подвести), это вполне в границах рассмотрения этой Конторы?
"Балтимор сан".
Советский коммунизм показал свое истинное, звериное лицо. Хорошо известное со времен русской революции — "все отнять и поделить". Последние годы большевики делали вид, что стали более цивилизованными — но как оказалось, их несгибаемые принципы никуда не исчезли. Высокопоставленный функционер советской коммунистической партии разоблачил эту тайну — ценой собственной жизни.
"Вашингтон пост"
Русский партийный деятель неосторожно проболтался о зловещих планах Сталина — и ему заткнули рот. Чтобы никто не видел советской угрозы — пока не пришло время нашествия коммунистических орд на свободный мир.
"Чикаго трибюн"
Не являются ли львовские события сигналом, что русский коммунизм в своей внешней и внутренней политике намерен вернуться к своим прежним, людоедским, грабительским основам? Если в их Партии наличествует достаточно влиятельная прослойка сторонников "ленинского курса", на всеобщую коллективизацию и экспроприацию?
"Бостон глоб"
Отважные львовские студенты готовились восстать против злодейских планов Кремля — но попытка мятежа была жестоко подавлена сталинским НКВД. Но даже в СССР еще остались люди, исповедующие демократические ценности!
"Фаньер"
Больше сотни студентов были расстреляны во Львове. Мать одного из казненных хотела забрать тело сына, но полковник госбезопасности сказал, что она опоздала, и труп уже отдан в зоологический сад. Мать поспешила туда, и в клетке с тиграми и львами увидела уже растерзанные останки сына. Не выдержав этого зрелища, несчастная женщина сошла с ума. У нее остались еще трое малолетних детей.
Анна Лазарева. Москва, 2–7 сентября.
Вернулись — и сразу в рутину будней.
Из Львова в этот раз летели самолетом. На Ту-104, которых в "Аэрофлоте" пока еще нет — ой, а я летать боюсь, и показать это, боюсь еще больше. Хотя слышала, что сам товарищ Сталин конструктора Туполева на ковер вызывал и спрашивал, готов ли он взять на себя ответственность за гибель наших советских людей в будущих авиакатастрофах — все, что вам передано про "подхват", учесть, и в воздухе проверить. И уважаю летчиков-испытателей, что на летающей лаборатории (тот же Ту, только со всевозможными датчиками и приборами) за этим подхватом гонялись, изучали — а кончилось тем, что едва катапультироваться успели. Так что Гарольд Кузнецов (здесь уже командир экипажа в "Аэрофлоте") не погибнет в пятьдесят восьмом, и восемьдесят человек останутся живы. Зато знаю, что в Средиземном море уже работает экспедиция (совместно, СССР-Англия-Италия) по извлечению со дна обломков разбившейся "кометы" — надеемся в итоге получить с британцев, и конкретно с фирмы "де Хевинленд", не только "спасибо".
Но все-таки, я успокоилась, лишь когда мы сели наконец в Москве. Транспорт уже ждал — домой, вещи забросить, даже детей не видела, Владик в школе, Илюша в детском саду, Олюшка в яслях. И на доклад к Пономаренко — все написано уже, но уточнить, и ответить на вопросы. И наконец, домой — вместе с Юркой и Лючией. Валя в Львове остался, Марию похоронить — жалко как! Люся, ты подумай, кого из твоих "лючий" с нашим героем срочно познакомить, а то ведь с резьбы сорвется.
— Ань, ты что?! — вмешался Юрка — тут уж точно у мужика крышу может снести. Пусть успокоится,
