— Что случилось? — тихо спрашивает меня Юрий, заметив мой испуг. После того, как быстро по сторонам огляделся, убедившись что опасности нет.
Улыбаюсь в ответ — ветерком подуло, прохладой на лицо. В жару приятно — вот только показалось мне, что придется сейчас юбку от бесчинства спасать, мое платье-солнцеклеш из легкого крепдешина "мини" делает с еще большей легкостью. Но не в штанах же мне быть, не "в бою и походе", а с мужем на прогулке — "лучшее украшение для любого синьора, это красивая и нарядная синьорина рядом". К тому же под широкую юбку можно незаметно пистолетик прицепить — пантерочки мы, лишь на вид мягкие и пушистые, а кто себя врагом покажет, разорвем, и детей своих так воспитаем. Интересно, кем мои дети вырастут, по культуре — русскими или итальянцами? Хочу, чтобы они взяли все лучшее от обеих народов. А может быть в этой реальности к 1991 году Народная Италия уже войдет в СССР.
— Этот район Лычагов называется — пояснил Кармалюк — тут прежде интеллегенция жила. "Только во Львове", нашу песню знаменитую, тут написали.
А я и не заметила, как Старый Город мы миновали. Хотя отличия невелики, улицы такие же узкие, и дома похожи, только этажей меньше, и зелень чаще встречается. Вот улицу Ивана Федорова пересекли, на следующем перекрестке если свернуть на Подвальную, то будет Арсенал — в шестнадцатом веке построенный, был и собственно арсенал, и тюрьма, и военный склад — теперь тут военное учреждение, однако сам генерал Ватутин, командующий округом, вчера разрешение дал, здесь снимать какие-то наши эпизоды, поскольку интерьеры подходящие. Но сейчас мы туда не пойдем, а дальше прямо, свернуть на улицу Советскую, и через Дарвина, Лысенко (приучил меня муж, перед тем как идти куда-то, обязательно карту увидеть и запомнить). Так, а это еще что такое? Поперек дороги шестеро стоят, все с красными повязками, и на нас смотрят недобро!
— Ах ты…. — Кармалюк припустил вперед, к этой подозрительной компании — счас все решим!
Мы не останавливаемся, лишь идем чуть медленнее. Ребята — Дед и Репей — оказываются у нас по бокам.
— Эти клоуны наши — шепчет мне мой рыцарь — ты, контролируй тыл.
Клоуны — на нашем жаргоне, отвлекающие, массовка. Юра думает, что тут может появиться кто-то более опасный? Например, снайпер — хотя тут на узкой улице, оптика не нужна, автоматчик будет опаснее. Или просто, кто-то решил нас на прочность проверить, и со стороны взглянуть? Быстро пробегаю взглядом по окнам — прижавшихся к стеклу лиц не вижу.
Ветер все же налетел, мое платье раздувает. Я за подол хватаюсь, только не видно никому, что моя рука в прорезь на юбке всунута и уже на пистолете лежит — Анна рассказывала, она в сорок третьем на севере английских шпионов на этот трюк поймала. Что мой муж и двое офицеров русского "осназ" с боевым опытом сумеют справиться с шестью какими-то пентюхами, я не сомневаюсь — но подстраховка не помешает, при осложнении ситуации стрелять из-за их спин. "Штурмовик огневой поддержки", как называет мой рыцарь эту мою роль, многократно отработанную на тренировках с красящими шариками. Маша рассказывала, как на них с Валей в Москве в парке хотели напасть, и она испугалась жутко — а у меня сейчас лишь азарт, вот представляю, из шести мишеней сколько я сейчас выбить смогу? Браунинг шесть тридцать пять, это конечно игрушка — но с этой дистанции (метров пять) я навскидку в спичечную коробку попадаю. А пульки экспансивные, и вблизи даже более опасны, чем винтовочные.
Нет, Кармалюк старшему из той банды что-то сказал, и отошли все в сторону, нам освобождая путь. Мимо проходим, взгляды их ловлю — а смотрят-то больше на меня, чем на ребят! И шепот слышу:
— Вот вырядилась…
— Актриса. И московская.
— Живут же люди… Тьфу!
— И что с того, что московская? Попалась бы в парке одна, мы бы ей подол завязали.
А Кармалюк подбежал, и спешит объяснить:
— Прощевайте, это комсомольцы наши, сознательные. Ходят, смотрят, чтобы порядок был. Вот только наряженных по-капиталистски очень не любят — и бывает, что наказывают по-свойски. Но это не со зла, а ради победы коммунизма!
Не скажу, что услышанное меня обидело — я хорошо усвоила, как меня Анна учила, "если ты, твои поступки и слова, твой внешний вид кому-то не нравятся — то это их проблемы" (ну если, конечно, речь идет не о тех, чье мнения для меня авторитетно — товарищей Сталина, Пономаренко, Анны и моего мужа). Но информация к размышлению — вот что-то тут не так, ну совершенно не по-советски. И кстати, отчего в столь "европейском" городе люди на улице одеты так убого? В Москве мужчины тоже нередко носят что-то в военном стиле — но именно подражая, уж я-то различу пошитое по фигуре, из более дорогой ткани и с "неуставными" деталями, а не потертые обноски и еще не в размер. А на женщин и смотреть печально — я, Анна, Мария, любая из наших девушек тут выглядела бы королевой, даже в своем повседневном, а не праздничном. И вряд ли дело в бедности — я уже знаю, что в СССР "тариф", то есть инженеры и рабочие при равной квалификации и должности получают одинаково, что в Москве, что в Одессе, а тут, Федоров нам сказал, есть несколько больших заводов. И должны быть те, у кого заработок высокий — интеллегенция, начальство, их семьи. Интересно, в газетных киосках тут можно ли найти нашу "Комсомолочку", Анна говорила, что ее даже в Харбин завозили (ленинградский "Силуэт" начал выходить уже после того, как моя подруга к своему Адмиралу ездила на Дальний Восток)? Вроде мелочи — но когда-то на севере из похожего вышло вполне реальное дело
