Между тем и артиллеристы истребительно-противотанковой батареи не мешкали. Квадратная башня танка «Panzerkampfwagen-IV» с характерными скосами внизу была пробита в районе бортовых люков. В ярких сполохах пламени Ракитин четко увидел, как от прямого попадания приоткрытый люк попросту сорвало. Виктор никогда не понимал, зачем вообще вводить такое «новшество» в конструкцию, ведь любой проем ослабляет борт башни, делая его уязвимым.
Еще один танк «Panzerkampfwagen-III» дополз до советских окопов. Ему навстречу поднялся один из бойцов, швырнув бутылку с зажигательной смесью. Трассирующая очередь прошила тело шагнувшего в бессмертие русского солдата.
Жидкое пламя растеклось по стылой броне, щедро плеснув прямо в смотровую щель механика-водителя. Истошный вопль заметался в тесноте внутренних отсеков немецкого танка, «мехвод» схватился ладонями за обожженное лицо с выгоревшими глазницами, полными запекшейся крови. Горящая жидкость мгновенно затекла сквозь лючки и добралась до укладки боекомплекта. Гигантский огненный фонтан взрыва от детонации снарядов сорвал башню танка, подбросил вверх и отшвырнул куда-то во тьму.
Атака с ходу на советские позиции захлебнулась огнем и раскаленным свинцом. Гитлеровцы откатились на исходные рубежи, но только затем, чтобы перегруппироваться.
* * *Следующая атака началась всего через четверть часа – с мощной артподготовки. Земля ходила ходуном, обгорелые остовы немецких танков мелко дрожали, ночной воздух вибрировал от ударных волн, прошитый острыми горячими осколками. Крупповские орудия с беспощадной немецкой методичностью перепахивали советские окопы. Только клубился дым, подсвеченный все новыми и новыми вспышками взрывов.
А потом снова пошли танки с паучьими крестами на башнях. В этот раз гитлеровская пехота изменила тактику и шла перед «панцерами». Пехотинцы Вермахта в подсвеченном ракетами полумраке двигались быстро, перебегая от укрытия к укрытию. Под прикрывающим огнем пушек и пулеметов немецких танков им удалось практически вплотную приблизиться к советским окопам.
Другая группа гитлеровцев при поддержке легкого танка и двух полугусеничных броневиков начала обход позиций с фланга. Они рассчитывали обрушиться на красноармейцев внезапно и смять боевые порядки оборонявшихся. А вот это – зря…
Солдат в окопе по приказу командира замкнул контакты электрической подрывной машинки. Справа и слева перед окопами полыхнули яростные фонтаны пламени. Это сработали «огневые фугасы» – бутылки с горючей смесью, переложенные взрывчаткой. Легкий немецкий танк полыхнул гигантским факелом.
В такие же «временно живые» факелы превратились и немецкие пехотинцы. Одни в ужасе бежали и напарывались на безжалостные кинжальные очереди советских автоматчиков. Другие клубками вопящего пламени катались по земле, пока огонь не выжигал их легкие.
Артиллеристы истребительно-противотанковой батареи продолжали методично выбивать немецкие броневики и танки. «Сорокапятки» били, не переставая, низкий силуэт пушки, маскировка и темнота были на руку «богам войны». Обнаружить из немецкого танка через узкие смотровые щели и прицелы с довольно ограниченным углом обзора позиции советских «бронебоек» было почти невозможно. Надо сказать, что после первой атаки немецкие танкисты стали осторожнее. Стали больше маневрировать, принимая выстрелы крупнокалиберных ружей на лобовую броню. А сами «фрицы» вели заградительный огонь из пушек и пулеметов.
Те немецкие танки, которые все же подходили к нашим траншеям вплотную, жгли бутылками с «коктейлями Молотова». Пылающие обломки немецкой бронетехники подсвечивали огненными сполохами эту адову ночь.
Виктор сменил опустевший патронный диск в пистолете-пулемете и снова открыл огонь по темным мельтешащим силуэтам. Они извивались и прыгали в огненном ореоле, словно черти в пекле.
Но вот один из немецких танков все же переполз огневую завесу. Развернувшись рывками, он стал крушить пулеметы в лобовом бронелисте и башенный, спаренный с пушкой, плевались светящимися малиновыми трассерами. Угловатый «панцер» заходил во фланг позиции «сорокапяток» лейтенанта Сухомлинова. На такой дистанции даже легкую пушку быстро развернуть не получится. Всего лишь мгновения отделяли артиллерийский расчет от смерти…
Сложно сказать, сам ли Ракитин встал на пути немецкого танка, или же «панцер» оказался перед советским солдатом. Виктор сидел на дне окопа и пытался нащупать в кармане шинели гладкий стеклянный бок бутылки с зажигательной смесью. Проклятая «стеклотара» норовила выскользнуть из пальцев.
Крушащие мерзлый бруствер окопа стальные гусеницы немецкого танка все приближались. Над головой Ракитина мелькали малиновые вспышки трассеров.
Внезапно Виктор рывком выпрямился и швырнул бутылку с горючей смесью в немецкий танк. И тут же рухнул на дно окопа. Падая, он успел заметить яркий огненный сполох. «Панцер» превратился в клубок огня. Он еще прополз по инерции несколько метров, пока левая гусеница не соскользнула с мерзлой кромки окопа. Стальная громадина с тяжким скрежетом завалилась на бок.
А в это время Ракитин, подхватив свой автомат, на карачках улепетывал по окопу. Он даже и не подозревал, что человек может так быстро бегать на четвереньках!
Опомнился Виктор только тогда, когда его кто-то резко дернул за плечо. В полуметре от себя он увидел чумазое от пороховой гари лицо лейтенанта Сухомлинова. В самый напряженный момент боя он сам встал к прицельной панораме. А сейчас наклонился к уху Ракитина и прокричал:
– Здорово ты его бутылкой шарахнул! Я оглянулся, смотрю – немецкий танк ползет. Подумал, все – отвоевался… А тут ты…
Виктор только рукой махнул. Гораздо больше его сейчас заботило, хватит ли патронов в автомате. Он уже сменил опустошенный диск в «дегтяреве», но успел отстрелять из него примерно треть.
Внезапно Виктор запрокинул голову и заливисто расхохотался в голос. На мгновение он представил всех этих «знатоков-википедов» из своего «прошлого-будущего». Все-то они знали – и толщину брони, и количество лошадиных сил двигателей «панцеров». Но вот почему-то самому Ракитину и в голову не пришло пересчитывать количество опорных катков на борт немецкого танка, который пер именно на него. Пер с безжалостным равнодушием, перемалывая гусеницами плоть и кости его же, Виктора, боевых товарищей. Да ну его на хрен!!!
Увесистая оплеуха от лейтенанта-артиллериста привела Виктора в чувство.
– На, вот, браток, хлебни. Специально заначил…
Огненный глоток неразбавленного спирта обжег горло и привел в чувство. Ракитин огляделся. Ночной бой затихал. Перед нашими окопами чадно горели остовы восьми немецких танков. Столько же полугусеничных бронетранспортеров стали, в прямом смысле – гробами для своих экипажей. Повсюду – на поле и в окопах лежали тела убитых гитлеровцев.
Но и наших солдат погибло немало. Из пятнадцати автоматчиков во взводе старшины Ракитина осталось семеро, из них – трое были ранены. В других взводах и ротах батальона и в подразделениях «соседей» также были серьезные потери. И все же – они выстояли. Наступление танковых и механизированных подразделений Клейста забуксовало. Ночная атака Вермахта на этом участке фронта захлебнулась.
* * *Но сил у гитлеровцев было просто немерено. К утру появились пикировщики с паучьими крестами на крыльях. Проклятые «лаптежники» обрушивали удар за ударом на наши
