– Ложись!
Земля рядом взлетела комьями разрывов, хорошо еще, что у немецких «колотушек» радиус поражения не превышал десяти-пятнадцати метров.
Бойцы группы быстрого реагирования ответили кинжальным огнем из «ППШ». Раскаленный свинец быстро и намертво залепил глотки волкам из Абвера. В живых остался только радист возле своего переносного «Телефункена». Но и он не пожелал сдаваться – высадил полный магазин пистолета-пулемета и рванул гранату, уничтожив и себя, и рацию.
– Вот черт! – в сердцах выругался Ракитин. – Жалко, что радиста живым не взяли. Но «язык» у нас все равно есть.
Во время боя двоих солдат ранило. Одного легко – в руку навылет, и он уже самостоятельно перевязывал себя. А вот с другим пограничником было сложнее – пуля попала ему в основание шеи, перебила левую ключицу и застряла там. Хоть боец и был в сознании, но рана оказалась серьезной.
– Отведи ему руки за спину и зафиксируй ремнем, – посоветовал Виктор бойцу, который оказывал помощь раненому.
– Это как?..
– Примерно так, как мы пленным руки за спину заворачиваем! И затяни ремнем выше локтя. Ага, вот так… Пуля перебила ключицу, а ниже находится подключичная артерия. Если обломки кости порвут этот крупный сосуд, то он просто истечет кровью.
– И что теперь делать?
– Прикрой рану аккуратно ватно-марлевой салфеткой от перевязочного пакета и прибинтуй, но не туго.
* * *По рации связались с комендатурой и остались ждать подмоги, а также следователей-розыскников и конвоя для пленного диверсанта. Он уже пришел в себя, но лежал тихо. Морщился от боли, изредка сплевывая кровавую слюну, и внимательно оглядывался из-под полуопущенных век. Ракитин невольно улыбнулся – а все-таки качественно он «перекрестил» немецкого диверсанта прикладом в челюсть! «Диверса» не трогали и не допрашивали – приказа не было. «Колоть по-горячему» тоже не имело смысла. Допросом займутся профессиональные следователи из контрразведки.
Тела убитых диверсантов тщательно обыскали, все найденное сложили на расстеленной на траве плащ-палатке. Тут же была и исковерканная взрывом рация, немецкие пистолеты-пулеметы без магазинов, пара винтовок Мосина с оптическими прицелами, прочее оружие и снаряжение. Трупы тоже перенесли в тенек под деревья для опознания, снятия отпечатков пальцев и фотографирования. Так всегда поступали, когда ликвидировалась диверсионная группа противника в наших оперативных тылах.
А сам Ракитин уже прикинул, что в первую очередь будет описывать в рапорте по поводу этого боя. Два таких документа за его подписью должны обязательно уйти: один – коменданту Барвенково, а второй – в Управление контрразведки штаба фронта.
Также младший лейтенант Ракитин озаботился тем, чтобы выставить «секрет» автоматчиков. Боевое охранение в разведпоиске – одно из важнейших условий. Хоть разведывательно-диверсионный отряд противника и разгромлен, но мало ли… Мог остаться, например, вражеский снайпер, так что бдительность терять нельзя.
Вскоре припылили по проселку две «полуторки» с автоматчиками конвоя, контрразведкой и военврачом из медсанбата – Ракитин передал по рации, что есть раненые, да и забрать тела в морг тоже нужно.
Но прежде всего врач осмотрел раненых. Посерьезнел, отметив тяжесть пулевого ранения в ключицу. Солдат был в сознании и даже пытался балагурить, но язык у него заплетался – верный признак шока. Доктор сделал ему внутривенный укол, чтобы поддержать сердце. Попутно отметил и похвалил того, кто умело и грамотно сделал перевязку. Виктор скромно промолчал. Пулевое в руку навылет молодой капитан медицинской службы глянул быстро, удовлетворенно кивнув. Жгут был наложен на плечо правильно, ниже белела тугая бинтовая повязка, на которой выступило совсем немного крови.
В это же время к другому раненому – тому, со сломанной пулей ключицей, подошли двое автоматчиков из конвоя.
– У, гадина! – замахнулся конвойный сержант погранвойск на раненого автоматом «ППШ», наверное, приняв его за вражеского диверсанта.
– Отставить! Это наш боец, – приказал Ракитин.
– А чего ж он у вас связанный сидит? Из буйных, что ли?..
– Ага, из самых буйных! – с улыбкой подтвердил Виктор.
Его веселый тон рассмешил всех – через секунду солдаты гоготали в голос. Со смехом выходило накопившееся после боя нервное напряжение. Это – нормально.
Глава 12
Прирученный «зверинец» Панцерваффе
В один из дней младший лейтенант Ракитин вышел из комендатуры, как обычно погруженный в раздумья: где чего достать и как это все провернуть. Снабжение оставалось бичом Красной Армии – вроде бы всего уже более-менее хватало, начали работу эвакуированные на Урал и в Казахстан. Союзники наладили поставки по ленд-лизу. Но вот организация в армии все же оставляла желать лучшего. Сегодня могли привезти все, и с запасом, завтра – перепутать поставки, а послезавтра налет немецких пикировщиков или внезапный артобстрел разносил в пух и прах транспортную колонну. Армия – это огромный организм, потребляющий просто чертову уйму самых разных припасов, от патронов и топлива для танков до бинтов и портянок для сапог. Боевые части – это острие меча. На них работает весь огромный тыл, и этот тыл охраняет, в том числе, и горстка бойцов-пограничников во главе с младшим лейтенантом Ракитиным.
А тут, понимаешь, лишней пары портянок не достать! Учитывая, что весьма небольшой по численности Оперативный отряд НКВД, прикомандированный к Барвенковской комендатуре, постоянно либо на выезде, либо в караулах.
Внезапно до слуха младшего лейтенанта донесся характерный рев двигателей и скрежет стальных траков гусениц. Звук был необычный, и еще не видя, что за техника приближается, Виктор внутренне напрягся. Войну учишься воспринимать всеми органами чувств: вспышки выстрелов, кислый запах сгоревшего пороха и взрывчатки, звуки стрельбы, рев техники, грохот взрывов, солоноватый привкус крови на губах.
Когда Ракитин увидал, что вырулило из-за ближайшего дома, то судорожно зашарил на поясе, пытаясь нащупать противотанковую гранату. Приплюснутая, с низким силуэтом и характерной короткоствольной пушкой-«окурком», на Виктора надвигалась немецкая штурмовая самоходка! Присмотревшись, он увидел на борту бронированной артустановки красную звезду. Что за чертовщина?!
На боевой рубке головной немецкой самоходки с красной звездой восседал явно довольный собой невысокий, как большинство танкистов, крепыш. Он склонился и что-то крикнул, головная машина, дернувшись, встала. Вслед за ней остановилась и вся колонна, рев двигателей смолк.
– Эй, лейтенант, а где тут комендатура? – обратился крепыш к Ракитину. Из-под шлемофона выбивался пшеничный чуб, глаза танкиста смотрели весело.
– Ты прямиком возле нее остановился. Техника – трофейная? А то я чуть в штаны не наложил, когда немецкие самоходки увидал!
– Не боись, паря! «Звери» уже укрощены и выдрессированы, слушаются нас, как родных, – рассмеялся танкист, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – «Артштурмы» мы еще зимой сорок первого стали захватывать под Москвой. Да столько накопилось, что впору свои части на трофеях организовывать. Вот и организовали – Отдельный штурмовой танковый полк поддержки. У нас тут – три средних немецких танка «Т-3» с неподвижной башней и несколько других трофеев. Танки немецкие, конечно – полное дерьмо, их легкие даже с нашими
