Он попал в точку. Но что мне делать с этой информацией?
– В целом у вас адекватные отношения с деньгами, – сказал он. – Опасность подстерегает вас тогда, когда вы каким-то образом ограничиваете ваши желания воспользоваться теми возможностями, которые у вас есть, потому что кто-то возникает и говорит вам, что это экстравагантно. В действительности же на вашем социально-экономическом уровне это может и не быть экстравагантно. Это может быть абсолютно приемлемо и уместно. Это та часть вас, которая говорит вам, что это экстравагантно, и которую вы необязательно должны слушаться. Вы должны бросить ей вызов и самостоятельно сделать расчеты, потому что точные цифры не обманут вас в том, что вы на самом деле можете себе позволить.
ЕСЛИ БЫ ЛЮДИ СМОГЛИ ИНАЧЕ ВЫСТРАИВАТЬ СВОИ МЫСЛИ В ОТНОШЕНИИ ДЕНЕГ, ЕСЛИ БЫ ОНИ МОГЛИ МЫСЛИТЬ С ПОЗИЦИИ ПЛАНИРОВАНИЯ РАСХОДОВ, А НЕ ПРИВЯЗКИ К ОПРЕДЕЛЕННОМУ БЮДЖЕТУ, ОНИ БЫЛИ БЫ СЧАСТЛИВЕЙ.
Клонтц снова взял в руки рулетку.
Другие факторы риска связаны с тем, что вы потенциально можете пожертвовать всем ради безопасности. Хоть вы этого и не делаете, такой риск есть. Вы своими глазами видели и прочувствовали, каково это – не иметь достаточного количества денег. Это довольно травматичный опыт. Это страшно. Вы смотрите на пирамиду Маслоу, и если у вас нет должного уровня безопасности и уверенности, а также нужного количества пищи, то что вообще может иметь значение? Риск именно в этом. Вы так отчаянно боитесь иметь недостаточно, что не можете в полной мере наслаждаться жизнью.
Я испытал облегчение. Отчасти это заслуга моего собеседника – Клонтц мне искренне нравился. Но также это произошло благодаря тому, что мне наконец удалось пообщаться с кем-то настолько откровенно и ответить на вопросы, которые вытащили на поверхность и свели воедино фрагменты моего денежного сценария.
– Как у меня дела? – поинтересовался я у Бритт.
– Ваша рука очень холодная, – ответила она.
Этот разговор оказался еще более стрессовым для меня, чем вчерашний, хотя начинал я в довольно расслабленном состоянии.
Клонтц убежден, что с подобных разговоров начинается путь к финансовому планированию и продуктивному мышлению в отношении денег. Акцент делается не на результатах, а на обсуждении мотиваций, которые руководят людьми в совершении определенных финансовых действий, то есть того, как они копят, тратят, инвестируют. На самом деле комплекс терапевтических мероприятий гораздо более обширный, чем то, что испытал на себе я. Одного сеанса в сорок пять минут явно недостаточно. Такая методика помогает людям осуществить переход на правильную сторону тонкой зеленой линии. Данная методика, как и любая другая эффективная терапия, помогает людям увидеть то, как некоторые их действия помешали им делать то, что им действительно хотелось.
Для того чтобы изменить собственный взгляд на деньги и благосостояние, требуется много времени и усилий. Я не уверен, что пошел бы на такой откровенный диалог с кем-то, кроме Клонтца, например, с финансовым консультантом, которого не знаю, или с кем-то, чьей квалификации не могу доверять. Это наиболее распространенный и самый очевидный барьер в подобном роде терапии. Если люди не могут быть честными сами с собой, они не будут честны и с финансовым консультантом и соответственно не смогут добиться прогресса в своих отношениях с деньгами. Они продолжат противиться изменениям во вред себе.
Пока мы шли к выходу в холодный осенний день, я думал о том, что, если бы люди смогли иначе выстраивать свои мысли в отношении денег, если бы они могли мыслить с позиции планирования расходов, а не привязки к определенному бюджету, мне кажется, они были бы счастливей. Они бы увидели разницу между тем, что значит быть богатым и состоятельным. Они смогли бы сделать выбор в пользу пребывания на верной стороне тонкой зеленой линии вне зависимости от количества денег.
Эпилог
Лучше быть состоятельным, нежели богатым, даже если вы бедный.
Я начал писать эту книгу в тот момент, который казался мне началом возврата к процветанию Америки. Оказалось, что было начало огромного и увеличивающегося классового разрыва. Движение «Захвати Уолл-стрит» и лозунги против Одного Процента появились осенью 2011 года, спустя три года после финансового кризиса, и прервали наметившуюся было позитивную тенденцию исцеления страны. Благодаря протестам стали очевидными несколько важных моментов. В первую очередь несмотря на то, что этот, казалось бы, увеличивающийся классовый разрыв укрепил меня в моих рассуждениях о тонкой зеленой линии, которая отделяет по-настоящему состоятельных людей от всех остальных, богатых или бедных. В отсутствие возможности предсказать, как изменения в обществе и государстве повлияют на людей, все больше ответственности за принятие решений, которые бы защитили финансовое будущее, ложатся на плечи каждого отдельного человека. Понимание разницы между состоятельностью и богатством определяет, будете ли вы вести надежную и защищенную или полную стрессов и тягот жизнь.
Я не сомневаюсь, что неравенство в плане доходов существует в Америке и сегодня. Но его значение для общества не так однозначно. Когда я писал эту книгу, где-то на подсознательном уровне у меня крутился вопрос: «А что, если неравенство в доходах – это норма, а те годы, когда казалось, что разрыв сокращается и грядет большее равенство, были отклонением от нормы?» Затем Томас Пикетти написал «Капитал в двадцать первом веке» и подтвердил мои мысли. Разрыв между имущими и неимущими расширяется до того состояния, в котором он находился в начале двадцатого столетия. Но также расширялся и другой разрыв – между имущими и имущими еще больше. Согласно Всемирному докладу о благосостоянии за 2013 год, 128 000 из более чем 14 миллионов человек с состоянием, превышающим $1 миллион, владеют 34,6 % мирового состояния. Состоятельные люди в Лондоне, Нью-Йорке и Гонконге имеют гораздо больше общего между собой, чем со своими соотечественниками. Они живут в отдельном мире. В то же самое время бедные становятся еще беднее. По данным американского Бюро переписи населения за 2011 год, количество бедных достигло рекордной отметки за пятьдесят два года. Также перепись выявила, что доходы среднего класса откатились к уровню 1997 года. Это был хороший период в экономическом плане, предшествовавший буму и спаду Интернета и рынка недвижимости и террористическим атакам на Нью-Йорк и Вашингтон. Но людям непросто откатываться к прошлому уровню жизни. Вспомните Дилемму Бордо, о которой я говорил в третьей главе. Каждый период экономического регресса оказывает невероятное давление на средний класс, которому приходится держаться изо всех сил, чтобы не провалиться еще
