Сейчас я был готов к любым неприятностям, возвращаясь в нормальное состояние по мере сборов, и при этом не потревожил источник неприятного звука.
Выйдя в прихожую, я быстро понял, что это за звук. Дверные замки были открыты, значит, работал профессионал. Открыл без звука.
В квартире Евгения были нестандартные замки, причем один из них даже самодельный, какие часто делают специалисты на заводах, чтобы хоть как-то компенсировать свою низкую заработную плату. Второй замок вообще был иностранного производства, похоже, с повышенной секретностью. Открыть дверь простым подбором ключей, как это могло быть с унифицированными замками, произведенными в нашей стране, было сложно, хотя сотрудники Следственного комитета это уже однажды сделали.
В этот раз открывали, как я понял, отмычками. А это требует высокой квалификации. В спецназе ГРУ офицеров этому обучают. А вот про обучение работе с отмычками бойцов ВДВ я не слышал. Тем не менее в квартиру они проникали.
Предметом преткновения стала металлическая задвижка. Казалось бы, простейшее приспособление, тем не менее, именно о задвижку взломщик и споткнулся.
Мне было непонятно, зачем этот взлом бандитам понадобился. Они ведь решили вести со мной торг. Но тут же я просчитал их расклад. Надо заметить, расклад мудрый, возможно, при каких-то обстоятельствах эффективный, правильный, способный дать нужный результат.
А что это за обстоятельства? Основное условие — наличие у меня рукописного документа, который они разыскивают. Меня пытались уверить, что я ничего не сумею из него понять, но при этом бандиты были уверены, что я все же попытаюсь это сделать. Простое человеческое любопытство обязано во мне сработать. То есть я буду внимательно изучать бумажку и оставлю ее на видном месте, доступном тому, кто посетит квартиру, пока я буду спать. Но при этом должна быть серьезная уверенность, что я буду спать беспробудно. Мне что-то, видимо, положили в чай. Какое-то сильное снотворное. Ведь кроме чая я ничего не ел и не пил в эту короткую беспокойную ночь.
И вот теперь бандиты пытались проникнуть в квартиру. Делалось это предельно просто. Использовалась аккумуляторная дрель. Местонахождение самой задвижки было вымерено до миллиметра во время предыдущего посещения. И сейчас кто-то старательно сверлил в металлической двери отверстие, чтобы просунуть в него кусок гнутой проволоки и этим куском сдвинуть задвижку. Но дверь была сварена из толстого стального листа, обклеенного каким-то подобием искусственной кожи для утепления. И не слишком охотно поддавалась слабосильной аккумуляторной дрели.
Пока шел процесс сверления, происходящее в квартире из подъезда было слышно плохо. И потому я сначала думал пройти в большую комнату, чтобы позвонить со своей трубки капитану Юровских, потом вспомнил, что при переходе из прихожей в большую комнату сильно скрипят половицы, кроме того, гораздо ближе, в кармане мундира, что висит в спальне, трубка покойного брата, и я решил воспользоваться именно этой трубкой.
Неслышно шагнув назад в комнату, я нашел в кармане эту простую трубку и позвонил. У меня не было никакого стеснения от того, что боевой офицер спецназа ГРУ пытается затребовать себе помощь. Бандитов, как я считал, было, по крайней мере, трое, и они были вооружены огнестрельным оружием. Я же такого оружия не имел, а руками против пистолета мало что можно сделать. Даже летящую тебе в грудь пулю не отобьешь, хотя тот же Евгений рассказывал мне, как однажды, во время второй чеченской войны бандит пытался выстрелить из пистолета в грудь их офицеру, майору Лордкипанидзе. Но офицер почему-то решил отмахнуться рукой. Он вовсе не пытался отбить пулю, потому что это невозможно в принципе. Тем не менее именно это невозможное и произошло. Офицер пулю если и не отбил, то значительно изменил направление ее полета и в результате отделался только сильным ожогом ладони. У бандита при виде этого пистолет из рук выпал. А подоспевшие солдаты-десантники тут же бандита прикончили.
Но рассчитывать на такую удачу, имея против себя три пистолетных ствола, — наивно.
Я и не рассчитывал. И потому позвонил капитану юстиции и шепотом обрисовал ситуацию.
— Едем, — коротко сообщил Юлий Юрьевич и прервал разговор, чтобы не тянуть время.
Я вышел в прихожую, чтобы оценить успехи взломщика. Тем более что свербящее душу сверление прекратилось. Но свет из подъезда в квартиру пока не проникал. Однако я понимал, что это лишь временное явление. Возможно, специалист по взлому просто взмок и решил перекурить и отдохнуть. Или, что скорее всего можно было предположить по доносящимся из подъезда звукам, у взломщика в дрели закончился заряд аккумулятора, и он ставил запасной, щелкая пластмассовыми замками.
Так, видимо, и оказалось, потому что сверление тут же возобновилось, и уже через несколько секунд в двери образовалась дырка, через которую сразу проник тонкий луч искусственного света. Светло было и на улице, но в подъезде внутренний электрический свет никто выключить не удосужился — просто жители еще крепко спали, как всегда под утро, и потому луч света был слегка желтоватым, как свет от обычной лампочки.
Но почти сразу же он был закрыт — с легким шуршанием в просверленное отверстие стали просовывать проволоку, загнутую буквой «Г».
Это оказалось совсем не легким делом, поскольку дверь была из толстого стального листа. Верхняя часть проволоки пролезла, но застряла на изгибе. Тем не менее длительное шевеление все же проволоку протолкнуло. Еще мгновение, и задвижка будет сдвинута в сторону. Я шагнул к двери, чтобы основательно огреть кулаком по затылку того, кто войдет первым. Так огреть, чтобы он долго не приходил в себя. Куда следует бить, я знал хорошо, и был уверен, что не промахнусь даже в полумраке.
Глава десятая
Задвижка зашевелилась, повинуясь управляемой опытной рукой проволоке, и дверь открылась. И тут же кто-то надавил на нее и торопливо шагнул за порог, даже не посмотрев в щель. Это было его ошибкой, грубейшим нарушением правил безопасности — следовало видеть, куда шагаешь.
Я понял, откуда эта
