Нам навстречу попался какой-то рыжебородый и голубоглазый, как мне показалось в отблесках костров, человек. Один из моих конвоиров, тот самый, который проявлял желание меня изуродовать, обратился к нему на незнакомом мне языке. Если судить по растянутости многих слов и большому количеству певучих гласных звуков, это, скорее всего, был арабский. Я сумел разобрать имя человека, с которым говорил конвоир, – Осман. Видимо, это и был тот самый человек, которого ждал эмир. По крайней мере, поспешил он именно туда, откуда мы шли.
Среди дагестанцев я встречал много рыжих людей, даже сильно веснушчатых, поэтому не удивился внешности Османа, хотя отчего-то и подумал, что это европеец. В отличие от других бандитов, носивших «песочный камуфляж», он был в гражданской одежде с преимуществом темных тонов, столь любимых на всем Кавказе.
Мы по кругу обошли котловину пещеры и оказались у стены, противоположной гроту, занятому эмиром. Здесь дорожка была намного более высокой и широкой. Она напоминала настоящую галерею. Сталактиты, стекающие с потолка, придавали вид настоящей анфилады.
В стене были видны входы в несколько гротов. Два первых имели кирпичную кладку, окружающую деревянные двери. Створки располагались рядом одна с другой. Можно было предположить, что гроты эти по объему тесноватые и больше похожи на кельи.
Чуть дальше точно так же кладкой была усилена металлическая дверь. Но я сразу определил, что кладка была вполкирпича. Я не то что ногой, рукой ее пробью, если будет во что кулак обернуть, чтобы кожу на костяшках не содрать.
Для этого можно будет рукав использовать, оторвав его. В таком виде он тоже сгодится, например как удавка или своеобразная дубинка, если набить рукав мелкими камнями.
Я давно уже прикидывал варианты, как мне обрести свободу, но делал это не лихорадочно, без излишней торопливости, хотел основательно осмыслить ситуацию и действовать наверняка. Одно дело – рисковать собственной жизнью, и совсем другое – обречь на гибель своих солдат. Да и сам я не желал погибнуть без толку, обязан был выполнить задачу, которую перед собой поставил…
* * *Металлическая дверь открывалась двумя ключами снаружи. Изнутри, как я сразу обратил внимание, имелись только гнезда для поворотных устройств, которые были выломаны. Дверь была совершенно стандартная, фабричного изготовления, и не предназначалась изначально для содержания пленников. Только потом кто-то излишне сообразительный догадался, слегка постарался и демонтировал поворотные устройства замков. Но этот умник не сообразил, что у каждого замка осталась личинка, которая изнутри открывается без ключа. Видимо, сказалось незнание устройства замков. Бандитов этому не обучали, как нас, офицеров спецназа военной разведки, когда мы проходили спецкурс работы с отмычками.
Но здесь отмычка была ни к чему. В данном случае мне больше пригодилась бы простейшая отвертка. Беда состояла в том, что у меня ее при себе не было в наличии. Не догадался, не захватил по несообразительности с собой на операцию. Однако переживать по этому поводу я не стал.
Конвоиры, мягко говоря, довольно бесцеремонно, слегка грубовато протолкнули меня за порог, в холодный грот, посветили фонариком и разглядели лампочку, подвешенную над дверью. Они довернули ее в патроне, и тогда только я смог осмотреть и оценить свою камеру. Выход из нее, по крайней мере с первого взгляда, просматривался только один – через дверь. Так, скорее всего, и было в действительности. Насколько я знаю, в тюремных камерах черный ход обычно не устраивается. Жаль, конечно, но тут уже ничего не поделаешь.
Прямо против двери к стене был приставлен большой камень-валун, заменяющий в камере, по всей вероятности, и мягкое кресло, и традиционные тюремные нары. Удар в спину между лопаток подтолкнул меня к камню. Впрочем, он был нанесен ладонью. Конвоиры могли бы и прикладом приложить, повредить мне позвоночник.
Он между лопатками легко пробивается резким ударом с использованием жесткого предмета, например того же приклада или камня. Сначала возникает небольшая опухоль, которая растет день ото дня. Потом уже требуется операция, чтобы удалить ее и восстановить позвонки. Хуже бывает, если они от удара смещаются и ущемляют спинной мозг. Тогда уже операция требуется очень сложная, которую не каждый военный хирург в состоянии выполнить, а гражданский за такое дело даже не возьмется.
Не дожидаясь повторного посыла в спину, я сделал вид, что меня плохо держат ноги, и пролетел аж до самого камня-валуна, к которому меня, по всей видимости, и направляли конвоиры. Падать я не стал, вовремя остановился, развернулся и уселся на камень.
– Это теперь твой диван на некоторое время, – любуясь собой и поддергивая мой бронежилет, сказал Сиражутдин.
Бронежилет был тесноват для его широкой фигуры. Я не стал объяснять этому типу, что на нем есть ремни на липучках, регулирующие размер, с помощью которых легко подогнать оснастку под любую фигуру. Незачем сотрясать воздух! Все равно ему недолго осталось носить то, что принадлежит мне по праву. Я в любом случае не желаю оставить Сиражутдину свой бронежилет. Обязательно верну его себе. Это я уже решил твердо. А свой, тяжелый и старый, он уже где-то успел оставить. Но это его проблемы. Надеюсь, ему уже не понадобится ни мой, ни его собственный.
– Салих, ты дежуришь первым. Головой за него отвечаешь, – распорядился Сиражутдин, ткнув пальцем в грудь жердеобразному бандиту. – Я тебя потом сам сменю, если нам раньше не прикажут его пристрелить. Свет, как я понимаю, нашему дорогому гостю ни к чему. Свяжите ему еще и ноги, чтобы не ускакал.
В больших карманах бандитских «разгрузок» нашлась веревка. Духи заново связали мне руки за спиной, спутали ноги так, что я мог только скакать по гроту, как и предсказал главный тюремщик. Надо сказать, что делать этого мне вовсе не хотелось.
Но тот факт, что бандиты связали мне руки за спиной, меня только радовал. Делать это так, как принято у нас, в спецназе военной разведки, они не умели. Мы обычно прижимаем ладони пленников одну к другой тыльными сторонами и приматываем их плотно, иногда даже скотчем, а сами руки связываем в запястьях, а некоторым клиентам, имеющим особо гибкие суставы, – еще и в локтях. Через какое-то непродолжительное время руки в таком вывернутом положении затекают, мучают пленника, делают его совершенно не способным к сопротивлению. Этот способ нами опробован многократно, и я не знаю ни единого сбоя.
После этого бандиты вывернули лампочку и вышли все вместе. Они решили оставить часового только снаружи. Меня это обстоятельство
