– Алексеев где? – резко спросил я сержанта.
– Он убит, товарищ майор. Я принял командование на себя.
Старший сержант поступил совершенно правильно, именно так, как и должен был.
Но меня снедало раздражение после трех неудачных атак, и потому я грозно осведомился:
– Почему взвод не отступил вместе со всей ротой? Ракеты не видели?
Ракеты, дающие сигнал к общему отступлению, не увидеть было невозможно. Они над всеми позициями летали.
– Мы хорошо закрепились. К моменту отступления командир был уже убит. Я принял решение остаться, удержать плацдарм, необходимый для следующей атаки, – твердо, не сомневаясь в правоте своего решения, ответил старший сержант. – Если обстоятельства позволят, думаю начать продвижение вперед перед вашим приходом, захватить часть укреплений и удержаться там до вашего появления. Есть шанс, что так оно и получится.
– Молодец, Жеребякин! Очень смелое решение. Но в нашей жизни иначе нельзя! – сказал я, оценив эти планы и вспомнив этого старшего сержанта, веснушчатого, длиннорукого, как орангутанг, крепыша среднего роста.
Конкретные черты его лица в моей памяти не сфотографировались и не воспроизвелись.
– Создавайте проход. Продолжайте начатое. Будет возможность, захватывайте плац– дарм в укреплениях. Мы начнем атаку через десять минут. Скрытно выйдем на вашу позицию. Ждите. Плацдарм держать любой ценой, иначе погибнет целый офицерский взвод военной разведки. И вместе с ним ценные сведения, которые ждет наше командование. Держись, сержант! Конец связи, – проговорил я.
– Понял вас. Продолжаем работать! «Духи» нас пока не определили. Надеюсь, вообще не заметят. Темно уже. А чуть позже мы сами себя покажем. Конец связи, товарищ майор…
Я вернул трубку сержанту-радисту, хотел было отодвинуть полог и войти в свою каморку, но увидел, что второй радист – младший сержант – протягивает мне другую трубку.
– Командующий. Сам!
– Майор Дадашев. Слушаю вас, товарищ генерал, – ответил я без подобострастия, даже чуть грубовато.
– Как обстановка, майор? Доложи…
– Трижды ходили в атаку, товарищ генерал. Безуспешно. Через десять минут идем в четвертую. Первый взвод закрепился на плацдарме перед укреплениями противника. Создает проход в минном поле. Он попытается расширить плацдарм, захватить часть укреплений. Там и будем атаковать всем взводом. С фланга.
– Старший лейтенант Алексеев… – Оказывается, командующий знал командира первого взвода. – Я с его отцом еще служил. Хороший офицер твой старший лейтенант.
– Старший лейтенант Алексеев убит. Взводом командует его заместитель – старший сержант Жеребякин.
– Понял. Потери в роте большие?
– Шестеро убитых. Одиннадцать раненых.
– Ты, майор, хоть половину роты положи, но взвод разведчиков разблокируй. У них уже половина личного состава полегла. Они несут планшет, который мне необходим…
– Об этом, товарищ генерал, можно было и не говорить. Делаем все возможное, даже не зная о планшете. А если я половину своей роты здесь положу, то и разведчикам помочь не смогу… – ответил я достаточно холодно. – У меня все… Конец связи…
– Подожди! – заявил командующий. – К тебе ускоренным маршем идут три взвода пятой роты. Это пополнение, девяносто человек. Тебе должно хватить. Вот теперь все. Конец связи…
Я вернулся к командирам взводов, описал им ситуацию, приказал готовиться к ночной атаке в районе плацдарма. Выдвигаться мы решили изначально не ползком, а перебежками. Профиль местности позволял сделать это скрытно. Ползти придется только на последнем участке, чтобы не допустить демаскировки атаки.
Мы решили обойтись без артподготовки. Помнится, один из офицеров моей роты, несколько месяцев назад погибший, говорил, что для него это подготовка к большим потерям в наших рядах, а не артиллерийская. Она всегда со стопроцентной вероятностью выдает начало атаки. Если артподготовка массированная, мощная, то она способна помочь пехоте. Если по противнику работает всего один дивизион, как это и было в данном случае, то его огонь и в самом деле только раскроет наши планы.
Я отдал приказ о подготовке атаки и вслед за командирами взводов вышел из блиндажа, чтобы посмотреть, насколько темна ночь. Тот день был пасмурным, и потому мрак наступил рано. Но на юге небо постепенно очищалось. Если ветер не переменится, то через пару-тройку часов он разгонит тучи и здесь, в районе наших боевых действий. Ночь станет относительно светлой, с яркими, как всегда бывает в горах, звездами, почти такими же, как те, которые сияют над моим родным Дагестаном.
До этого момента требовалось взять штурмом укрепления «духов», потом совершить стремительный марш-бросок в сторону заблокированного офицерского взвода военной разведки. А там уже вести бой можно будет и в светлую ночь. «Духи» попадут под удар с двух сторон. Всегда неприятно, когда по тебе стреляют и сзади, и спереди.
Естественно, удар с тыла будет куда более сильным и массированным. Значит, у «духов» останется только одна возможность выбраться из-под этого удара и выполнить свою задачу. Им придется атаковать взвод военной разведки, вернее сказать, то, что от него к тому моменту останется.
При этом я прекрасно понимал, что у противника существует неплохая система связи, которую ему поставили западные союзники, прежде всего, конечно, американцы. Тот отряд «духов», который запер между хребтов в тупиковом ущелье офицерский взвод военной разведки, должен вовремя получить сообщение о том, что оборона в укрепленном районе на окраине кишлака прорвана и десантная штурмовая рота идет на них.
Что могут предпринять в этом случае «духи»? Самое естественное для них – создать у себя в тылах новую линию обороны. Я надеялся, что они поступят именно так и не станут сами прорываться в ущелье, откуда не существует выхода. Им не будет смысла атаковать военных разведчиков. Разве что только из желания в отчаянии их уничтожить. Гораздо разумнее организовать линию обороны в тылах. Но тогда уже сзади в линию ударят сами военные разведчики. Они всегда бывают отлично подготовленными для ведения боевых действий. Тем более это не солдатский, а офицерский взвод. Хотя моя рота в состоянии обеспечить намного более серьезную плотность огня. Хотя бы за счет количества стволов.
Но тут возникает сложность, разрешить которую может только наличие связи между мной и взводом военной разведки. А таковой у нас не было. Мое главное опасение сводилось к тому, что при атаке по одной линии, а согласно карте иной она и быть не может, мы с военными разведчиками рискуем над головами «духов» друг друга в темноте перестрелять.
Поэтому нам следовало соблюдать повышенную осторожность и строгость в действиях. Я особо предупредил об этом командиров взводов. Они, в свою очередь, должны были довести этот момент до сведения своих бойцов…
* * *Подкрепление, о котором сообщил командующий, подошло вовремя. Я успел ввести в курс дела командиров взводов и даже дал солдатам три минуты на то, чтобы перевести дыхание, – столько, сколько время позволяло. А потом началось…
К каменной гряде, где стараниями первого взвода во главе со старшим
