– Я понял, товарищ генерал. Извините, если у вас все, я буду готовиться к встрече с Гогой.
– Готовься… – согласился генерал и первым отключился от разговора. Я пошел в ванную, побрился, принял душ. А когда вернулся в комнату, вытираясь полотенцем, услышал, как оперативная трубка снова зазвонила. Посмотрев на определитель номера, я увидел, что звонил снова Гога. Плохо, если встреча отменяется или переносится в другое место, потому что моя подстраховка уже выехала в пивной ресторан.
– Сашко, ты сказал, что умеешь с ножами работать…
– Есть у меня определенные навыки. И неплохие.
– Захвати на всякий случай с собой нож.
– Зачем? – Я сделал вид, что не понял, хотя догадался – Гога уже знает о приезде Арчи и о том, что он высококлассный «ножевик». Так и оказалось.
– Мне тут сообщили, что вместо вчерашних парней в дело вступает один одноглазый уголовник, большой, говорят, специалист по поножовщине. Прилетает сегодня, если еще не прилетел, из Нальчика. Если он по мою душу, может потребоваться другой специалист по умению работать с ножом. Можно, конечно, и просто подстрелить его, но нож против ножа – это красиво.
– Хорошо, захвачу, – пообещал я, показывая голосом некоторое недоумение, которое Гога должен был бы понять. Он уже начал распоряжаться мной, как своим телохранителем, и мне это было откровенно не по душе.
Гога никак не отреагировал на мой кислый тон, только сказал на прощание:
– Ладно, давай, тогда до встречи…
– До встречи, – сказал я и отключился, хотя, как мне показалось, он собирался еще что-то добавить.
Готовился к встрече я недолго. Из трех своих ножей, что захватил с собой в Москву, выбрал один – самый легкий и легко управляемый. Ножны легко и привычно пристегивались к левому предплечью под рукавом камуфлированной куртки. Рукава я при этом не застегивал, только загибал на два небольших оборота манжеты. Так и нож было не видно, и вытащить я его имел возможность за долю секунды. Чтобы проверить свою боеготовность, я трижды все это проделал, подправил загиб манжета, чтобы не мешал, и остался доволен. Пристроив на спине за брючным ремнем пистолет, я был полностью готов к встрече с Гогой…
Поехал я сначала на метро, потом две остановки на трамвае. К ресторану подошел, естественно, пешком и проследовал мимо входа, привычно проверяя обстановку. После чего, заглянув в компьютерный магазин в подвале, купил себе наушники для смартфона и отправился в ресторан, на ходу проверяя наушники и примеряя их к трубке. В фойе мне навстречу из гардеробной сразу вышел лысый и прыщавый тип, до этого разговаривавший с зевающим охранником.
– Что вы хотели, сударь?
– Мне здесь встречу назначили. Должны ждать…
– Кто?
– Его зовут Гога.
Лысый резко, даже несколько испуганно шагнул в сторону.
– Извините. Как войдете в зал, направо, у стены под окном… Он уже ждет.
Я вошел в зал и сразу увидел подполковника Разумова и майора Настырняева. Они пили пиво и плотно закусывали. На меня, естественно, внимания не обратили. Гога сидел за соседним с ними столиком, смотрел на часы и хмурился. Я подошел к нему и показал свои часы. Секундная стрелка как раз завершила круг.
– Я всегда пунктуален. А часы у меня предельно точные. Можешь не хмуриться…
– А по моим ты опоздал больше чем на три минуты. Но не в этом суть. Присаживайся. Пиво, как ты и просил, я тебе не заказывал, но от лобстера-то ты не откажешься? Это легкая закуска.
– Всю бы жизнь только одними лобстерами и питался, – согласился я, усаживаясь напротив Гоги. – Кстати, раков у нас обычно руками едят. А как едят лобстеров?
– Желательно не ногами… – ответил Гога. Настроение у него, видимо, было неважное, да и вид какой-то уставший. Впрочем, это естественно. Если я ночь спал, не сильно переживая из-за происшедшего вечером, то Гога всю ночь работал, добывая сведения обо мне из ментовских, за неимением других, источников. Да еще и отмазывался от покушения на себя и от подозрений в убийстве двух покушавшихся. Так что недовольный взгляд и мешки под глазами были вполне объяснимы.
Гога только руку поднял, и уже через несколько секунд услужливый официант поставил передо мной тарелку с красным вареным лобстером и какими-то столовыми приборами, которые разложил на салфетке рядом с тарелкой. Я с удивлением увидел среди столовых приборов то, что по простоте душевной принял за плоскогубцы, и спросил Гогу:
– А плоскогубцами гвозди из лобстера вырывать?
– Это специальные щипцы – клешни ломать.
– Мне или лобстеру? – разыграл я наивность.
Гога взял с салфетки точно такие же щипцы, как у меня, и стал внимательно рассматривать.
– А что, мысль хорошая. Инструмент инквизиции, так сказать… Может и в сегодняшней жизни сгодиться. Только успокойся. Тебе клешни ломать, мне кажется, еще рано. Или заслужил? Сам как считаешь?
– Все зависит от того, кто возьмет в руки эти щипцы. У каждого нормального человека должны быть как друзья, так и враги. Я в этом деле исключения не составляю. А это что? – спросил я, взяв в руки длинное подобие вилки с двумя короткими загнутыми язычками-лезвиями.
– Вообще-то это называется спицей, которой вытаскивают мясо лобстера или омара из панциря. Вот так. – Гога показал, и у него получилось достаточно ловко. После чего он коротко посмотрел на меня и спросил: – А реакция у тебя хорошая?
– Не обижаюсь на реакцию. А кто с ней сталкивался, тем более не обижаются…
Продолжение последовало незамедлительно. Рука со спицей метнулась вперед, готовая упереться мне в горло двумя острыми концами, но я резким движением сбил ее раньше. Причем сделал это коротким резким ударом костяшками пальцев по кистевым сухожилиям. Пальцы сами собой разжались, спица полетела в проход между столами, а Гога стремительно отдернул руку.
– Больше так не делай… – попросил я. – А то…
Договорить мне не дали. Сразу рядом оказался официант, поднял спицу, посмотрел на Гогу и ушел вместе со спицей. У меня сложилось впечатление, что он готов был оказать Гоге любую возможную физическую помощь, вплоть до того, чтобы накинуть мне на шею удавку. Только официант, как и сам Гога, моих физических возможностей не знал и потому серьезно рисковал своим здоровьем, так как я был готов при первом его подозрительном движении с силой впихнуть ему в пах спинку стула.
– А то что? – поинтересовался Гога. – Договаривай. Обидеться можешь?
– Могу и обидеться. Может просто реакция сработать, и нанесу тебе тяжелую травму. Тебе это, думается, ни к чему.
Он потер пальцами сухожилия, по которым ударили мои пальцы, и покачал головой:
– Да, это ты можешь не хуже, чем стрелять. Я откровенно погорячился, решив
