Сергей Павлович заговорил загробным голосом:
– Ну ты, капитан, меня просто убиваешь своим сообщением про полковника Шмакова. Я ведь к нему почти как к старшему другу относился, как к наставнику. Это что же получается? Получается, что я отчасти сам ему своих парней сдал. Он заходил в общий кабинет несколько раз, не видел их, зашел ко мне и поинтересовался, где они. Я пояснил, что офицеры на задании. А что и каким путем он дальнейшее выяснял, я не в курсе. Остается только надеяться, что ты ошибся или что-то напутал. Полковник Шмаков считается в управлении надежным ветераном, на которого можно положиться, у которого многие совета просят.
– Я могу допустить, товарищ генерал, что ошибся и встречался, возможно, не с полковником Шмаковым, но слова-то Гоги я запомнил хорошо. Он говорил именно про Шмакова.
– А не могло так случиться, что Гога тебя просчитал и умышленно показывает на Шмакова, чтобы проверить? Это же вариант… Хотя откуда он может знать, что старик Шмаков часто навещает свою бывшую службу, хотя она давно уже называется иначе и выполняет несколько иные функции. Впрочем, он может это знать от своих друзей в МВД, которым многое известно.
– Это тоже вариант, но если бы Гога меня просчитал, было бы проще дать в мою сторону автоматную очередь, и вопрос можно было бы закрывать. Но Гога за меня держится, надеется обрести во мне серьезного помощника, как Шмаков у Аркани. Еще вопрос идентификации, товарищ генерал. Вы не замечали за Шмаковым такую привычку – он часто подправляет языком вставную челюсть во рту. Это может быть только и исключительно привычкой. Сейчас-то у него все в порядке, видимо, новую вставил. Но старая привычка осталась…
– Не знаю даже, что тебе ответить. Вот ты сейчас рассказал, и мне кажется, что такое присутствовало. Кроме того, во время нашей последней встречи полковник говорил, что спешит к протезисту, зубы примерять. Еще не забирать готовые, а только примерять. Значит, было это четыре дня назад, так что мог еще не успеть к новой челюсти привыкнуть. Короче, капитан, я сейчас в управление кадров наведаюсь, поищу фотографию полковника Шмакова. У них должны быть все старые документы. В крайнем случае – из личного дела, хотя ты знаешь, какие там бывают фотографии – сам себя порой не узнаешь. Но уж не обессудь, что найду. И пришлю к тебе майора Настырняева, он сейчас относительно свободен – пусть он на трубку переснимет и на принтере распечатает. А ты пока докладывай все по порядку, с самого начала, с того начинай, как загримировался, как из дома вышел.
Я начал докладывать. Не коротко, не по-армейски, как привык писать рапорты, а с подробностями, понимая, что любая мелочь, которую я заметил, может оказаться важной и решающей. И изложил в подробностях все прошедшее время. В середине рассказа генерал меня перебил:
– Капитан, я с трубкой в управление кадров пришел. Подожди пару минут, я насчет фотографии узнаю, а ты не отключайся, потом продолжишь.
Генерал, по моим примерным подсчетам, справился с поиском фотографии за шесть минут вместо обещанных двух. Но справился.
– Ну что, капитан, докладывай дальше. Фотографию я тебе нашел, причем групповую. Ты сам попробуй определить, где там полковник Шмаков. Покажи его майору Настырняеву. Правда, фотографии около десяти лет, может, даже больше, но там четыре полковника и два подполковника. Есть из кого выбрать. Настырняев уже готов, наверное, выехать, а ты пока рассказывай дальше.
Я рассказал все, вплоть до преследования нас по Москве на «БМВ Х3», и номер машины назвал генералу.
– Тебя, похоже, пытались отловить… Водитель им, думаю, не слишком был нужен. Ладно, капитан, отдыхай и жди майора. Если определишь на фотографии полковника Шмакова, мы будем принимать меры.
– А если это вариант с проверкой со стороны Гоги? – напомнил я высказанную самим генералом версию.
– Ты что, капитан, мальчиками нас считаешь? У нас нет доказательной базы на полковника – никакой, кроме твоих слов. Брать его под белы рученьки никто не собирается, но контроль установим. Внимательный и аккуратный контроль. Попытаемся выяснить, чем Шмаков мог заинтересовать Арканю помимо следственных данных из ФСБ. Есть у меня кое-какие мысли. Опасаюсь, что это имеет отношение к направлению прежней службы отставного полковника Шмакова… У меня пока все. До связи, капитан, – попрощался Сергей Павлович.
– До связи, товарищ генерал, – ответил я.
Глава двенадцатая
Я, не раздеваясь, прилег отдохнуть и тут же уснул. Но точно так же сразу и проснулся, когда услышал шевеление ключа в замке. Проснулся со свежей головой и ясными мыслями, все помня и все осознавая. Привычка спецназовца! В комнату вошел майор Настырняев, как всегда во время посещения конспиративной квартиры одетый в гражданскую одежду.
– Привет! – сказал он. – Ты один?
– Жену себе в Москве я завести еще не успел, к тому же та, что дома осталась, меня вполне устраивает. А больше здесь и быть некому. С соседями я дружбу не вожу, собутыльников не имею, кроме разве что генерала Кабакова. Но с ним тоже не всегда можно выпить, он работой загружен.
– Это можно воспринимать как предложение? – с усмешкой спросил Настырняев. – Я ведь в состоянии сбегать…
– Ладно, Алексей Ефимович, в следующий раз. А пока давай будем работать. Принес фотографию?
– Обязательно… Иначе зачем бы я к тебе, непьющему, пожаловал…
– Выкладывай!
Настырняев по-хозяйски положил на середину стола свой кейс, раскрыл его, вытащил достаточно крупную фотографию и положил передо мной:
– Выбирай, кто из офицеров тебе больше по душе!
Мне долго думать было и не надо. Я сразу узнал одного из подполковников и ткнул в него пальцем:
– Вот этот тип.
Алексей Ефимович заглянул в снимок.
– Шмаков. Ты
