Ужинали в «Астории» весёлой компанией. Вот только молодая баронесса была задумчива, хотя пила на равных с мужчинами.
– Не печалься, Жанна Николаевна! Есаул сейчас на стрельбах. Но он же боевой офицер и быстрее всех усвоит эту науку и прибудет сюда! – при этих моих словах, баронесса просто засветилась изнутри от радости.
– Князь Андрей! – обратился ко мне Марик: – Мне тут намедни принесли полный конверт денег из царской канцелярии. Это за что?
– Или ты забыл, барон! А кто у нас теперь Главный пресс-атташе при Императорском воздушном флоте и с тройным окладом? А кто твой Главный помощник с окладом двойным? На то и царский указик имеется!
– За это мы ещё не пили! – сказал Марик, подставляя фужер официанту, разливающему коньяк.
А дома нас ожидало приглашение в Николаевское кавалерийское училище на субботний бал, посвященный очередному выпуску корнетов. Господам офицерам разрешалось пригласить на это торжество своих дам.
Утром я первым делом навестил Котлярского. Он меня встретил фразой:
– Князь! Щоб Вы здохли, какой я радый снова Вас видеть! И щоб Вы мне были здоровы!
– И тебе не кряхтеть. А дело вот какое. Видишь Георгиевский крест на ленте. Его на шее носят. Так вот надо эту ленту теми же цветами заменить на алмазы. Справишься? Колье это на женскую шею молодой барышни.
– Черные и оранжевые алмазы большая редкость, но чего не сделаешь для щедрого покупателя. Влетит конечно это вам в копеечку. Но бедный Петя готов работать и себе в убыток. Оставляйте крест. Послезавтра будет готово!
* * *На бал в Училище мы прибыли одними из последних. Все ждали государя императора. Когда мы с Зинулей вошли в парадный зал, все корнеты стояли вдоль стен в ожидании высочайшей особы. Я пропустил Зину немножко вперёд, а сам скромно шел за нею. И только лишь она переступила через порог, как грянуло троекратное «Ура!» в честь Первой женщины Героя России.
На левой бретели её платья горела Золотая Звезда. На правой груди сиял знак – Покоритель неба – над ним, широко расправив крылья, парил двуглавый орёл. А посередине, чуть ли не упираясь в ямочку между грудей, красовался Георгиевский крест на алмазной ленте. И всё это на фоне тёмно-фиолетового платья с глубоким декольте. Зрелище было умопомрачительное. Сам начальник училища, убелённый сединами генерал, не выдержал, вышел ей навстречу и даже ручку облобызал. Это был полный триумф. Зинины глаза светились от счастья.
Появление Государя даже не сразу и заметили. Но потом спохватились и всё пошло по протоколу. Зачитали Указ о производстве в чин корнетов, Ники их поздравил, поурякали и перешли в банкетный зал. Там посыпались тосты. Несколько раз исполнили нашу юнкерскую песню: – «Съёмки примерные, съёмки глазомерные, вы научили нас женщин любить! Лейсь песнь моя, любимая, буль-буль-буль бутылочка казённого вина!»
Все уже были в лёгком подпитии, но последний куплет исполняли стоя: –
Грянем УРА!!! – лихие юнкера, За матушку Россию и за русского ЦАРЯ!!!Вот от этого «Ура», даже висюльки с хрустальных люстр чуть не осыпались.
Потом был бал. Я и приблизиться-то к Зинуле не мог. Все вальсы и мазурки были уже расписаны корнетами наперёд. Ко мне подошли несколько моих приятелей и поинтересовались, как записаться в аэроклуб «Гамаюн»? Аверьянов, Матвеев, Посохин, Вдовин, Ламин, Сиченко, Павлов, Голубцов – всех их я хорошо знал и был бы рад продолжить службу вместе.
Я сообщил им, что в этом году аэроклуб уже закрыт, но с Нового года они могут обратиться к полковнику Волкову и начать занятия по воскресеньям. Обязательных требований только два. Отличное зрение и запрет на курение. У каждого ещё есть время избавиться от этой пагубной привычки. Тут к нам подошел Государь и посетовал:
– Сманиваешь к себе молодых офицеров?
– А как же иначе то? Летать-то я их научу за одно лето, а тайну слова приказ, назначенье границ, смысл атаки и верность присяге они должны уже знать! «Пилотом можешь ты не быть, летать научим всё равно, но офицером быть обязан!» Ну вот как-то так!
Государь саркастически хмыкнул и отошёл. Бал продолжался и Зинуля была в центре внимания молодых офицеров. А их подруги в своих бледно-розовых кринолинах и смотрелись весьма бледненько. Были среди них и бывшие Зинины одноклассницы. Они дружно приглашали её в Павловский институт благородных девиц на Новогодний бал. На что она жеманно отвечала:
– Право и не знаю, душечки! Мы с Великим князем Андрюшей Новый год где-нибудь в Европе отмечать будем, а Широку масленницу уже в Америке!
Не хочу говорить, что при этом выражали лица её бывших подружек.
Даже дома после бала Зина всё никак не хотела снимать платье – ей хотелось танцевать. Вполне нормальное желание для девушки в 16 лет, но не для меня в мои почти что 70 по сознанию.
На следующий день Чубчик привёз Леонида Ивановича Гаранчука.
– Присаживайтесь, Леонид Иванович! И давайте без чинов. Я гораздо моложе Вас и потому можете сразу говорить мне ты. Махнём по 50 грамм за знакомство?
– Нет, нет, нет, ну никак не могу отказаться – наливай!
После третьей рюмки беседа пошла оживлённее:
– Я же этот прииск открыл и добычу наладил, а они, козлы вонючие, нашли какую-то запятую в оформлении. Подмазали кого надо и прииск у меня отбасманили. Оставили меня без порток и без лаптей. И куда податься, ума не приложу. Был бы я ещё один – пошел бы в старатели на Колыму. А у меня подруга, Ира Поречина. Куда мне с ней то?
– Я знаю куда. Сегодня же переезжайте в гостиницу «Астория». Номер люкс вам уже заказан и оплачен. А потом мы с вами махнём аж на другой конец глобуса и там всё начнём сначала. И прииск новый, и драги, и всё что нужно будет.
– А Иринушку-то я куда дену? Нет. Без неё я никуда не поеду – боюсь её потерять.
– А не боишься, что там рядом будет полсотни молодых казачков? И на тысячу вёрст ни одной живой души?
– Вот за это я ничуть не боюсь. Иринушка
