– А кто был экипаж?
– Пилоты Гурин и Юданов. С ними флаг-штурман армады Востриков и фотограф. При посадке приложились крепко. Вострикова-то ещё в полете пулями прошило, а вот Гурин при посадке пострадал. С одного из тонущих крейсеров спустили паровой баркас и направились к самолету. Пока бальза не намокла, он хорошо держался на воде. Генерал всё это видел, но ни бомб, ни патронов в пулемете у него уже не было. Он несколько раз имитировал атаку, пока самого не зацепило. Задымил. И поступил так, как сам нас учил, когда мы ещё учлётами были: – «Остался без оружия – сам стань оружием!» Сделал разворот на горке и с пикирования, на кураже, прямо в баркас. Себя не пожалел, а своих ребят выручил. Их бы японцы на куски порубили. Те самураи, что сразу не утонули, вплавь добрались до самолёта и попытались влезть. Так фотограф их треногой глушил. После наш катерок подошел и ребят снял. А тело Геннадия Ивановича так с самолетом и ушло на дно.
– Давно это случилось?
– Сегодня девять дней. Весь личный состав в столовой – поминают.
– А экипаж «Орлана» где?
– Саша Гурин в госпитале – сильно поломался при посадке на воду.
– А Юданов?
– Дима запил с горя. Сегодня девятый день тож. Его недавно белочка посетила, немного посидела и ушла.
– Ну веди нас в столовую.
Как и на любых поминках, во главе стола стоял портрет Толи Волкова с траурной лентой. Перед ним полстакана водки, накрытый ломтиком хлеба. Все слова были уже сказаны и пилоты просто тупо глушили водку. Мы тоже налили себе по полстакана.
– Когда из жизни уходят наши близкие, то мы чувствуем горечь утраты. Для многих из нас Анатолий Алексеевич был не только пилотом- наставником, но и учителем по жизни. Так пусть в наших сердцах останется о нём светлая грусть. Вечная память герою! – Все встали и молча выпили, не чокаясь. – Но жизнь продолжается и бить врага мы должны. Командармом Волковской армады назначается генерал-майор Аверьянов. Указ получите на днях!
Я улетал обратно во Владивосток. Володя с Валерой вышли проводить меня до самолёта:
– Я на днях переправлю сюда Славу, вы уж помогите ей! У неё будет особое задание. А Коновалов ей в охрану.
Чуть не долетая до Цусимы, я снизился до бреющего. Проклятое место для русских. Но ничего, Толя. На сорок дней поминок по тебе не будет, а будет кровавая тризна. До встречи! Сделал вираж над местом гибели Волкова и Вострикова. Позади меня справа и слева летели два «Орла». Вот что значит друзья. Решили проводить меня на всякий случай.
Во Владивостоке меня уже поджидал Лёвушка Кнэп. Он прибыл сюда прямо из Израиля. Вкратце рассказал о тамошних делах. Лейба Бронштейн развил там кипучую революционную деятельность. Очень многие евреи эсеры-террористы из России пожелали принять участи в борьбе за независимость своего государства и своего народа. Оружием и деньгами Лёвушка снабжал их регулярно. Всё было готово к восстанию.
– Вот только сам Лейба меня смущает. Мы дали ему партийную кличку – Троцкий. Уж очень он деспотично настроен. И у него практически нет оппозиции. А это нехорошо, когда вся политическая власть будет сосредоточена в одних руках. Надо бы кого-то там поставить ему в противовес. А иначе получится тирания.
– И кого ты предлагаешь? – спросил я.
– Да есть у меня на примете один адвокатишка – Вова Ульянов.
– А разве он еврей?
– Нет, не еврей, но картавит так, что даже в бане сойдёт там за своего. Он недавно женился на Наденьке Крупской. Но похаживает к одной певичке – Леночке Серебровой. Может, слышал, как она поёт про какую-то маму Любу. Так вот соратники по партии спорят, чей же он – Надин или Ленин? Меньшинство считает, что Надин, а большинство, что он Ленин. Мы их так и прозвали – большевики. Вот бы и надо его вместе с обеими дамами перекинуть в аппозицию Лейбе Бронштейну. Чтобы с одной стороны был Троцкий с эсэрами, а с другой Ленин с большевиками. А вместе они точно свергнут Временное турецкое правительство.
– Сейчас конец марта. За полгода успеешь подготовить революцию?
– Постараюсь успеть, – прикинул Лёва.
– Тогда вот что. У нас в Средиземном море сейчас только крейсер «Аврора» обретается. Мы дадим ему указание к середине октября подойти поближе к Ерусалиму и навести пушки на древний город. Ведь турецкое Временное правительство – это лишь ставленники англичан. Залп с «Авроры» по Дворцу царя Ирода и будет сигналом к началу Великой Октябрьской Сионистической революции. Англичане под дулом шестидюймовки «Авроровой» не посмеют противостоять напору народных масс. Ну, вот, как-то так.
– А что, мне такая программа нравится! – улыбнулся Лёва.
– Ну, а пока у меня для тебя есть другое поручение. Недавно Япония перекупила у Аргентины два крейсера. Уже и переименовали их в «Ниссин» и «Касуга». Но перегоняют их сюда итальянские моряки. Не команды, а сборная пицца. Вот и надо бы нам эти крейсера перекупить. Я тебя сведу с капитаном первого ранга Рожковым Николаем Николаевичем. Ты с ним посоветуйся, может, вместе чего и придумаете.
* * *Первого апреля в Восточно-Китайское море вошли два крейсера под японскими флагами, но с итальянской командой. А на их пути на надувной лодочке махал им детским флажком миролюбивый мужчина в очках. Его подняли на борт. Флажок оказался с шестиконечной звездой Давида ещё не признанного государства Израиль. Мужчина поправил очки и обратился с предложением, от которого нельзя было отказаться:
– Моё государство в моём же лице предлагает вам продать нам эти посудины. Так как судовладельцами являетесь не вы, то мы готовы уплатить каждому из вас по сто тысяч лир.
– Но ведь сто тысяч лир это всего лишь сорок долларов! – возразил кто-то.
– Вот только не надо мне петь «Санту-Лючию». Выискался мне тут Робертино Лоретти. Сто тысяч – это сто тысяч. Или думаете что царь Нептун на дне Вам заплатит больше? Так пройдитесь по буфету! – и Лёва кивнул за борт. А вокруг обоих крейсеров
