Андрей опустился за столик и, изобразив крайнюю задумчивость, прикрыл уши руками. Подоспевший официант что-то рассказывал, размахивая руками, но услышать его можно было лишь в том случае, если бы он декламировал свой монолог, используя при этом милицейский мегафон.
Алена появилась минут через десять. Решительно оттолкнув официанта, она схватила Макаренко за рукав и потащила куда-то. Слегка контуженный Андрей не сопротивлялся.
Девушка протащила Макаренко каким-то извилистым коридором, оканчивающимся двумя дверьми с хрестоматийными буквами «М» и «Ж» над ними – и решительно потащила его в ту, над которой переливалась перламутром «Ж», напоминающее по задумке дизайнера японский иероглиф.
– Так ведь…
– Пошли-пошли, не комплексуй.
Возможно, в другое время и в другом месте Макаренко воспротивился бы натиску гораздо решительнее, но здесь он чувствовал себя не в своей тарелке и потому подчинился более опытной спутнице.
«Пусть тащит куда хочет…»
Алена впихнула Андрея в кабинку, протиснулась сама и повернула барашек замка.
– Что, капитан, никогда не было с девушкой в туалете? – выдохнула она.
– Что не было? – обалдело спросил Андрей.
– Тупишь? – засмеялась Алена. Глаза ее блестели неестественным лихорадочным огнем. – На, расслабься. Вставляет почти сразу.
В ее ладошке появилась розовая таблетка, на поверхности которой был выдавлен портрет патлатого мужика в кепке без козырька. Из-под кепки топорщились вверх длинные заячьи уши.
Андрей мгновенно почувствовал себя в своей тарелке.
– Это что? – подозрительно спросил он.
– Ко-ле-со, – раздельно проговорила Алена. – Давай, закидывай. Реальная штука.
И принялась расстегивать ему штаны.
– Ты… ты чего?
– Ох, и дремучий ты, Андрюша, – сказала Алена, опускаясь на корточки.
– О, черт!..
Таблетка выпала из руки Макаренко и укатилась за унитаз. А в кармане его куртки зазвонил телефон.
– Ох, чччерт!!!
Чисто автоматически он вытащил телефон и нажал на кнопку.
– Да…
– Здравствуй, дорогой, – сказала трубка голосом седого предводителя душманов. – Как отдыхается?
– Ничего, нормально, – выдохнул Андрей. И тут же инстинкт следователя возобладал над основным инстинктом. – А откуда информация, что именно отдыхается?
Трубка рассмеялась.
– Джи пи эс плюс джи эс эм – волшебная комбинация, дорогой. Тебе тоже показалась подозрительной эта «Пагода»? Ты давай, походи, посмотри, потом доложишь, чего нащел.
Андрей отнял от уха телефон.
«Так. Значит, это не только телефон, но и маячок. На тему, где сейчас пасется прикормленный мент… Да нет, уже не мент, а просто шестерка нанятая – ходи, смотри, докладывай, товарищ бывший русский офицер…»
Андрей мягко отодвинул голову Алены, застегнул брюки, после чего вновь поднес трубку к уху.
– Знаешь чего, уважаемый, – сказал он. – А пошел ты…
После чего бросил телефон в унитаз и спустил воду.
– Офонарел? – спросила Алена, трансформируясь из положения «на корточках» в положение стоя. В тесноте туалетной кабинки это было не так-то просто сделать.
– Не офонарел, а уволился по собственному желанию, – сказал Андрей. – А ты за языком следи.
– Да ну? А то что? – нехорошо сверкнула глазами Алена.
– А ничего, – заводясь, ответил Андрей. – И с наркотой поответственней. Статью двести двадцать восьмую никто не отменял.
– Ты, что ли, сдашь? – усмехнулась Алена. – Ну, давай. Только вряд ли успеешь. С той работы, какая у тебя была, увольняются только в ящике с бахромой.
Она одернула юбку и открыла дверь.
– Удачи, следователь. Думаю, выход сам найдешь.
И изо всех сил хлопнула дверью перед носом Макаренко.
Андрей вздохнул.
«Ну, не везет мне с девушками, хоть тресни…»
Он вышел из кабинки и направился к выходу из туалета. Девица с наполовину выбритой головой, подводящая губы у зеркала черной помадой, удивленно проводила его взглядом.
* * *Качок нажал какую-то скрытую кнопку. Две громадные декоративные плиты, словно ворота, разъехались в стороны, открывая черную дыру уходящего вдаль коридора, похожего на вытянутую бетонную трубу диаметром как раз с высоту потолка Стасова спортзала.
– Вперед, – коротко скомандовала Александра, слегка качнув стволом автомата.
Как-то сразу Витек понял, что время для шуток кончилось. Сзади шла уже не просто представительница прекрасного пола, с которой он был бы не прочь зайти несколько дальше взаимных подколок. В Александре что-то неуловимо изменилось. Теперь от нее веяло чем-то очень нехорошим, отчего она сильно напоминала киношную эсэсовку, ведущую на расстрел пару отловленных партизан.
«Лихо это у нее получается. То бизнесвумен, то девочка-наивняк, а то возьмет – и зацарапает насмерть здорового кабана. Запросто, как губы накрасить. Р-раз – и фонтан кровищи. И хоть бы что. Идет себе сзади, глазищами сверкает. Шаг влево – шаг вправо – ведь пристрелит и не почешется, ей-богу! И кошмары ее мучить не будут. Жуть-то какая…»
Похоже, что качку тоже было слегка не по себе. И когда Александра бросила ему в спину:
– Ну давай, Шварценеггер, рассказывай, чем вы тут занимались, – его прорвало.
– Это, значит, вот, в ла…бораторию мы идем. Ну, там типа не только лаборатория. Там и производственные помещения, – старательно выговорил «Шварценеггер» чьи-то чужие слова. – И жилой комплекс. Но мы ими не пользовались. Мы только в раболатории работали. То есть, это самое, в…
– Все понятно, не напрягайся, а то грыжу заработаешь. И чего там наработали?
– Ну, дык я и рассказываю по порядку. Когда ваш Стас в городе появился, про ра… лабораторию еще никто не знал. А в городе фишку Афанасий держал. Он в бригаде у нас бригадир был, вот как, значит. Ну, Стас его еще по интернату знал. Ну, и подвалил к нему, мол, говорит, дело есть. В долю пойдешь, говорит? Мои бабки, твои пацаны и связи в городе, но я в деле рулю. И задаток дал. Такой, что Афанасий согласился сразу. А Стас и говорит, мол, под нашим интернатом комплекс секретный, законсервированный, который от Совка остался. Афанасий сначала поржал, а Стас ему говорит, мол, когда он совсем мелкий в интернате был, случайно узнал. Интернаты раньше как строились? Тут же при них и ПТУ, и общаги, и производственные здания. А в нашем городском интернате эти здания как-то странно работали. Половина работает как надо, а что на другой половине делается – никто не знал. Дык Стас мальцом был, а разведал, что это на самом деле совсем не производство, а система вентиляции, которая что-то под землей вентилирует. А все остальное сам додумал. И когда вернулся из Японии, к тому времени все это уже ничего не работало, совок развалился, интернат закрылся. Ну, Афанасий дал команду, чего-то там где-то договорился – и нам весь этот интернат и отошел. Ну, Стас с Афанасием эту лабораторию раскопали, оборудование маленько переделали, нас подключили – и давай на нем всякую наркоту фасовать, в гейнерсы запаковывать и в Москву перепродавать
– Куда запаковывать? – переспросила Александра.
– В гейнерсы. Питание такое есть, спортивное, для культуристов. В пластмассовых ведрах по три кило и по пять. Клубникой сильно воняет. Или бананом. Ни одна собака ничего не учует. Их от этих гейнерсов воротит хуже, чем от табака.
– А товар где брали?
– Курьеры привозили, – пожал плечами качок. – У нас периферия, всем все по фигу,
