«Внимание! Кокс фасуется в пятикилограммовые гейнеры, а герыч – в трехкилограммовые. Упоровший косяк отвечает баблом в трехкратном размере».
И лаконичная подпись под текстом: «Бригадир».
Над третьим сейфом плакатов не было. На нем имелась картонка с короткой надписью: «Общак».
Александра кивнула на плакат.
– Совсем офонарели?
– А чо? – пожал плечами Вася. – Это Афанасий-покойник для братвы написал. Пацаны-то до этого, кроме травы, больше ничего не видели, народ, бывало путался по первоначалу. Вот и вывесили памятки.
– А если бы менты наехали?
– Хе! Если б менты сюда добрались, они и без указателей все бы и так здесь по винтику разобрали и нашли чего надо. А если б не нашли чего хотелось, так с собой бы принесли и подбросили. Только у Стаса с Афанасием все везде замазано… было.
– Яс-нень-ко, – задумчиво протянула Александра. – А где все остальные?
– Дык я ж говорил. На нас же помимо производства внутренняя охрана клуба – внешней ваши занимаются.
– Кстати, до сих пор не пойму – с чего такая дискриминация?
– Объясняю, – важно сказал Вася. – Ваших куда-то девать надо было, так их и поставили еще трезвых и необдолбанных клиентов на входе шмонать. А когда клиент уже дошел до кондиции, он только местную братву воспринимает. Потому как у нас тут, считай, все друг друга знают, и братве завсегда уважение. Вашу мелочь импортную наши люди с ужору или колес обожравшись рвали бы, как котят, по десятку за вечер. Народ же с хорошего настроения на подвиги тянет, это ж понятно. А те подвиги только наша братва пресечь может.
– Как котят, рвали бы, говоришь? – усмехнулась Александра. – Ну-ну…
– Ну да, – кивнул не понявший сарказма Вася. – К тому же и в городе надо фишку держать, чтоб другие мазу не перехватили. Вот остальные пацаны, считай, на дежурстве. Тут же дело такое, – Вася обвел взглядом помещение лаборатории, – человеку с улицы не доверишь, мигом ментам заложит, сколько ни башляй…
– Па-анятно… Спасибо, просветил, добрый человек.
Александра подошла к одной из огромных банок, стоявшей на полке стеллажа, и задумчиво постучала ногтем по стеклу.
– Хммм… Где-то я ее видела. Витек, а Витек! Подойди-ка, глянь. Вы случайно не знакомы?
Витек повернул голову, вгляделся – и обомлел. Из банки на него мертвыми глазами смотрела голова Насти.
Банок с головами было несколько. Оправившись от первого шока, Витек присмотрелся – и узнал еще одну голову. Несмотря на то, что сохранилась она неважно, за складками подвисшей, плавающей в мутной жидкости кожи угадывались черты лица того, кто совсем недавно тыкал Витька резиновой дубинкой между лопаток, ведя его по коридору ИВСа на встречу со следователем. Как его там звали? Мартынюк, кажется?..
«Странно, – подумал Витек, вспомнив сизый нос Мартынюка, ныне потерявший сочность расцветки и упругость форм. – Судя по тогдашней проспиртованной морде, сохраниться он должен был гораздо лучше».
– А это вам зачем? – спросила Александра, кивая на банки. – Для интерьера?
– Да нет, – равнодушно пожал плечами культурист Вася. – Это ж если кто из наших или из персонала серьезный косячино упорол или ненадежным стал, тех, понятно, в расход. А Стас тут мудрил и некоторых в банки определял. Сначала мариновал как-то по-особому, а потом из их гипофиза какой-то свой хитрый соматотропин10 варил и под каждого спортсмена индивидуально адаптировал. Результаты – закачаешься!
Вася мечтательно взвел глаза к потолочным трубам вытяжки.
– Так еще глядишь год-два – и на Олимпию11 поехали бы…
– Ясно, – сказала Александра. – Итак, все, что я хотела увидеть и услышать, – я увидела и услышала. Так что, ребята, нам пора. Мне – к сихану с докладом, а вам… – она вытащила магазин «Узи», проверила наличие патронов, удовлетворенно кивнула и загнала магазин обратно, – а вам, ребята, тоже пора. Только не на Олимпию, а на Олимп. Если вас туда возьмут, конечно.
– На Олимп? – недоуменно переспросил Вася.
– Ну, если проще, специально для непонятливых – то в расход, – ласково пояснила Александра. – Причем без изысков, банок, маринадов и соматотропинов.
Она медленно приподняла ствол «Узи», явно получая удовольствие от происходящего.
Вася попятился.
Витек оторвал взгляд от банок с головами и взглянул в глаза Александре. И внутренне поежился.
«Какое-то сборище садистов», – подумал он, в который раз удивляясь собственному спокойствию. А вслух сказал:
– Слышь, подруга, а тебя папа, то есть сихан, не заругает за то, что пристрелила важного подопытного кролика с совершенным ки-ай?
– Думаю, что папа меня одобрит, – промурлыкала Александра, подымая ствол на уровень груди Витька. – Больно уж ты теперь много знаешь. А тайна местонахождения завода по производству антиспидовой сыворотки, который эти придурки приспособили не пойми подо что, по-любому важнее любого ки-ай. Даже самого совершенного…
– Наслаждаешься драматическим моментом?
В дверях лаборатории стоял Стас.
На фоне пропитанной подсыхающей кровью разорванной белой рубашки и стесанных до мяса кулаков его спокойная ухмылка смотрелась особенно жутко.
На лице Александры на секунду отразилось смятение. Ствол автомата качнулся вниз.
– Так ты же…
– Ага. Вернулся с того света. Куда вы с сиханом решили меня отправить, когда я стал вам больше не нужен.
Но к Александре уже вернулось самообладание.
– Ты не так понял, – спокойно произнесла она. – Твой Дух Воина ослаб, и для тебя было необходимо состояние смертельной опасности, чтобы укрепить его. Поэтому…
– Поэтому вы и послали меня на верную смерть, – кивнул Стас. – Но я принимаю вашу версию, сестренка. А взамен предлагаю свою. Ведь, как известно, чужое мнение – это всего лишь слова. И ничего больше. Так вот, теперь я, в свою очередь, считаю, что с вашим Духом Воина не все в порядке. До приемного папаши, мне, пожалуй, не добраться – я знаю возможности Нинкедан. Но твой Дух я попробую укрепить, как говорится, не отходя от кассы…
Он еще не закончил фразу, как Александра резко вскинула ствол «Узи».
Автомат зло затявкал, выплевывая пунктирную линию раскаленного свинца. Но за долю секунды до того, как пули достигли цели, Стас нырнул под выпущенную Александрой очередь. Витек успел заметить, как из тела Стаса вдруг словно внезапно выдернули скелет. Он будто растекся в пространстве и тягучей кляксой рванулся к Александре.
Автомат щелкнул пустым магазином.
Александра отбросила бесполезный кусок железа. Ее руки стремительно метнулись: левая – к металлической заколке, фиксирующей прическу, а правая – к левой подмышке, скорее всего, к знакомому Витьку маленькому пистолету. Но закончить движение она не успела.
Локоть согнутой под прямым углом руки Стаса словно таран врезался ей в грудь чуть пониже роскошного бюста.
Витьку показалось, будто девушку сломали пополам. Изувеченной, изломанной куклой она отлетела на несколько шагов и, упав на цементный пол, страшно захрипела, корчась в агонии. Изо рта
