– Нравится? – усмехнулся Виктор.
– Нравится, – вздохнула Александра. – Всегда нравилась. Как такое может не нравиться? А ты его на крюк в стене подвесил. Что, подставку не мог заказать, варвар?
Меч, наполовину извлеченный из ножен, был действительно прекрасен. Лунный свет, падая из окна, ласкал клинок, а тот причудливо переливался, словно вбирая в себя лучи мертвого светила… и сам становясь этими лучами, заключенными в прозрачную оболочку из металла старинной ковки.
– Подставку… Ага. Под самурайский меч. Заказать. Дяде Коле-алкоголику. И объяснить: «Я, дядь Коль, хочу катанакакэ заказать». Он мне тоже объяснит, что первую часть слова не знает, зато вторую сделает лично для меня прям сейчас и бесплатно.
Виктор подошел к кровати. Шутить расхотелось.
– Иногда этот клинок кажется мне живым, – признался он.
– Он и есть живой, – слегка дрогнувшим голосом сказала Александра. – В нем больше жизни, чем в нас с тобой. Меч такой силы забирает себе души всех, кого он убил. И если в том, кто им владеет, недостаточно личной силы, то скоро эта катана будет владеть своим господином. Предварительно забрав себе его душу. Или уничтожив ее, если эта душа ни на что не годится. В древности японцы называли такие мечи «жадными до крови» и убивали их вместе с Мастерами, изготовившими настолько ужасное абсолютное оружие19.
– Жути нагоняешь ближе к ночи? – усмехнулся Виктор. Но в его словах не было уверенности. – Хотя… Знаешь, иногда мне самому что-то такое кажется. Ну, типа, что он живой и все такое.
– Правильно кажется, – кивнула Александра. – Одно не пойму – у таких мечей, как и у людей, есть своя карма. И с каким же это вывертом повернулось Колесо Великого Предела, что Путь такого меча пересекся с хммм… тропинкой периферийного цунэбито20?
Виктор задумчиво посмотрел на Александру. Что такое «цунэбито», он не знал, но по оттенку голоса Александры понял, что что-то весьма для него нелестное.
– Интересно, – сказал он. – Ты для того со мной трахнулась, чтобы узнать, что во мне такого особенного?
– Не знаю, – пожала плечами Александра, не отрывая завороженного взгляда от клинка. – Американцы называют это «мейк лав». Делать любовь. Иначе говоря, захотелось, и все.
– Не знаю, как в Штатах, а в наших детских садах так бывает, – сказал Виктор. – И в школе, в младших классах. Когда пацан нравится, то девчонка его по-всякому оскорбляет и норовит унизить. Чтобы внимание к себе привлечь.
– Ага, – кивнула Александра. – Твой случай. Ты мне безумно нравишься, и я не знаю, как привлечь к себе твое внимание… Все, не могу больше!
Она с силой вогнала катану в ножны.
– В себя затягивает… Короче, ненаглядный ты мой.
Она свесилась с кровати и, достав из-за ее спинки длинную кожаную сумку, бросила ее Виктору.
– Держи. Это твое.
– Что это? – удивился Виктор.
– Говорю же, твое имущество. Открывай. Только осторожно.
– Чего опять подстроили? – мрачно спросил Виктор, с некоторой опаской развязывая туго затянутые шнурки. – Не могли в сумку молнию вшить?
Александра покачала головой, но ничего не ответила. Мол, безнадежен пассажир, и могила его не исправит. Только крематорий.
Виктор наконец развязал шнурки и вытащил наружу сверток плотной материи, перевязанный черным шнуром. Он положил сверток на кровать, развязал шнур, развернул материю…
Это был еще один меч.
На этом мече, в отличие от изукрашенной богатой отделкой катаны, не было ни узоров, ни камней, ни даже намека на какие-либо украшения. Вряд ли можно было назвать украшением едва заметную цепочку иероглифов, вдавленных в поверхность ножен и почти неразличимую на общем фоне. И отделка, и сами ножны, и оплетка рукояти меча были цвета абсолютной, непроглядной ночи. Под оплеткой угадывался крашенный в тот же цвет слой пупырчатой кожи ската.
В целом меч не производил впечатления дорогой вещи. Даже лак на ножнах, выполненных из твердого материала, похожего на дерево, был невыразительно тусклым. Свет словно тонул в этом мече, словно тот был сработан из куска космической черной дыры.
– Ниндзя-то, – прошептала Александра. – Меч ниндзя. Брат твоей катаны.
– В смысле? – переспросил Виктор, не в силах отвести взгляда от нового меча.
Он чувствовал.
Он научился чувствовать это после многих ночей, проведенных в одной комнате с катаной. В новом мече таилась та же магия, что и в катане, доставшейся Виктору после смерти Стаса. Магия давно ушедших в прошлое битв, стонов умирающих врагов и, возможно, неслышные стенания их душ, по словам Александры, навечно заключенных в металлическую плоть их клинков.
Короткий меч тоже был убийцей, таким же «жадным до крови», как и его брат.
– Их сработала рука одного Мастера, Сигэтаки из Эдо. А потом он убил своего создателя.
Александра погладила катану, лежащую у нее на коленях.
– Этот вакидзаси, – она кивнула на черный меч, размерами больше похожий на очень длинный кинжал, – лежал в багажнике машины, на которой Стас приехал в «Пагоду» в тот день… что стал для него последним.
По ее лицу пронеслась едва заметная тень, но ее речь осталась такой же твердой и размеренной.
– Когда клуб обрушился, кусок крыши спланировал на машину и превратил ее в лепешку. Ножны и рукоять меча размололо в щепки. Но клинок не пострадал, хотя был чуть ли не кольцом завернут вокруг бетонного блока, который грохнулся на него с высоты в пять этажей. Такие мечи не ломаются. В отличие от людей… Не трожь! – крикнула она.
Потянувшийся было к мечу Виктор застыл на месте.
Александра бережно положила катану на кровать и взяла в руки черный меч.
– Современный Мастер якудзы из знаменитого клана Ёсимунэ сделал из древнего вакидзаси меч ниндзя. От старого меча здесь только клинок. Остальное – современные технологии на базе современного ниндзюцу. И пока историки спорят, были у ниндзя в Средние века специальные мечи или не были…
Клинок с еле слышным шипением покинул ножны. Он тоже был непроницаемо черным. Современный Мастер покрыл древнее оружие светопоглощающим напылением, под которым угадывалась искусная гравировка – знакомый дракон, сжимающий в лапе драгоценную жемчужину. И какая-то надпись.
– …у тебя, Витя, будет самое совершенное в мире оружие, – шепотом закончила фразу Александра.
Она откровенно любовалась мечом, осторожно поворачивая его и так и эдак в потоке лунного света. Клинок, прямой, словно грань черного бриллианта, почему-то вызывал ассоциации с дремлющей до поры до времени акулой.
«Интересно, она когда-нибудь такими глазами на мужика глядела? – отчего-то неприязненно подумал Виктор. – Маньячка чертова. Тоже мне, мейк лав потому, что захотелось».
– И за что же мне такая милость? – язвительно осведомился он. – И катану оставили, и ниндзячий меч подогнали за здорово живешь…
– Это закон якудзы, – сказала Александра, продолжая восхищенно рассматривать меч. – Если один член Организации убивает другого, который вызвал его на смертельный поединок, то все его имущество переходит к победителю.
– А если наоборот?
– А если наоборот…
Александра с благоговением вложила черный меч в ножны и, положив его на кровать строго параллельно катане, наконец-то удостоила
