– Спросил?
– У мертвого? Нет. Но мы и без него нашли ключи от камер. Ладно, чего мы все обо мне да обо мне. Ты лучше расскажи, как с новобранцами?
– Собрал отряд из двадцати пяти человек, – начал рассказывать ветеран. – Ребятки молодые, половина неплохо умеет стрелять из лука, семерых определил в лучники, столько же у меня арбалетчиков. Десяток – элита, дал им ружья. Токмо стрелять пока не разрешаю, патроны жалко. Пусть сначала научатся ружье правильно держать.
– Согласен, каждый выстрел денег стоит, но это неизбежные траты. Будут потом мазать в бою – погибнут, и ни за какие деньги их не вернуть.
– Тоже верно, командир. Людей беречь нужно, хоть желающих в отряд еще десятка три имеется. Со всей округи собрались, и это лишь те, кто что-то смыслит в ратном деле, остальных я сразу домой отправлял.
– А этих?
– С тобой сначала потолковать хотел. Думал, против Тадеуша бойцов надо больше иметь, но раз он сбежал…
– Собирай отряд до полусотни, – припомнив разговор с отцом Серафимом, сказал командир. – Упор делай на стрелковую подготовку. Когда твои сослуживцы прибудут?
– Двое уже здесь, помогают. Еще пятеро могут дня через два подтянуться.
– Там у Радима еще четыре пистоля возьми, в тюрьме разжился.
– Добре, – заулыбался ветеран.
– Как твои постояльцы? – Александр постоянно думал о вдове и сыне бывшего владельца Троицкого, ведь он нес ответственность еще и за них.
– Обживаются помаленьку. Малой уже с деревенскими детишками бегает. Меня дядькой кличет, добрый хлопец растет. Добравушка тоже оттаяла, уже не пугается каждого шороха. – С Буяна моментально слетела вся суровость, когда он начал говорить о семье Рачинского.
– Скажи, у тебя родня есть? – Еремеев только сейчас задал этот вопрос.
– Была, командир, да не уберег я их. Степняки.
– Извини, не знал. – Александр смутился.
– Давно бобылем хожу, – отмахнулся воевода.
– Да, хотел спросить… – наконец Еремеев перешел к самому для него важному. – Горислава в деревне?
– Пока здесь, но, чую, уедет вскорости. Сама не своя ходит после побега сестры.
– Где я могу ее найти?
– А она в этой избе живет. – Буян кивнул в сторону домика, примостившегося на краю деревни. Кстати, девка уже пару минут за нами из окошка наблюдает. С тобой небось говорить желает.
– С чего вдруг?
Словно услышав, что разговор о ней, Горислава отворила дверь и вышла на подворье. Помахав рукой, направилась к мужчинам.
– Кто их, красавиц, знает? Только будь начеку. Девка явно не в себе.
– Постараюсь. – Еремеев заметил тревогу в глазах ветерана. Тот не стал дожидаться, когда Горислава подойдет ближе. Попрощавшись, отправился дальше.
– Данила-купец, вот ты мне скажи… – напористо начала девушка.
– Здравствуй, красавица. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть. – Александр даже обнял опешившую девушку. – Не обиделась? – на всякий случай спросил он.
– Нет. – Горислава чуть не забыла, по какому поводу собиралась поругаться с Еремеевым.
– У меня к тебе дело на сто тысяч миллионов.
– Это много? – Она посмотрела на мужчину с опаской.
– Немало, – уверенно ответил он. – А дело в том, что мне бы очень хотелось снова подпасть под твое проклятие.
– Тебе жизнь наскучила? – Брови красавицы взлетели вверх подобно птицам.
– Не так чтобы совсем, но без одного человечка жить с некоторых пор стало очень тоскливо. А ведь я с ней даже не объяснился, некоторые сволочи не позволили.
– Надеюсь, не про сестру говоришь? – угрожающе спросила Горислава.
– Конечно нет. Эта обманщица очень коварно воспользовалась моим состоянием…
– Причем раньше меня! – глядя вдаль, металлическим голосом подтвердила Горислава. – Но повторное проклятие – почти верная смерть, Данила.
– Почти? – ухватился за соломину Александр.
– Исключения всегда случаются, – неохотно подтвердила она. Задумалась, но все же решила объяснить условие: – Ты сумеешь сутки кряду не отказать ни единому существу?
– Постараюсь.
– Это не все. Есть сложный ритуал, мне его как-то бабка показала, после которого начинается отчет времени. Потом, если за сутки посмеешь сказать «нет» или не выполнить чью-то просьбу, – смерть в муках.
«А говорят, не бывает средства от неуступчивости. Вот же оно! Конечно, страшно проверять на себе, но уж очень хочется доказать одной особе, что она не права!»
– Что нужно для ритуала? – Еремеев колебался не больше минуты.
– Твоя решимость и мое умение.
– И то и другое у нас с собой, – подытожил Александр. – Тогда чего мы ждем?
– Мне сдается, ты не представляешь, на что идешь. Любой человек может попросить то, чего ты сделать не в состоянии, а отказать будет нельзя.
– А мы поступим так: после ритуала ты проводишь меня к дому, где я запрусь, а сама скажешь людям, что я две ночи не спал и хочу отдохнуть. Могут же они хотя бы на сутки оставить человека в покое?
– Хорошо, но ты представляешь, сколько мне будешь должен?
– Об этом потом. Долги я всегда возвращаю, хоть, может, и не за один раз.
– Я это запомню, – усмехнулась Горислава. – Идем к лесу, не хочу, чтобы нас кто-нибудь видел.
Она выбрала полянку и заставила Еремеева встать в ее центре.
– Начнем? – Дождавшись кивка Александра, добавила: – Тогда смотри не упади.
И принялась ходить по кругу.
Медленное плавное движение ее понемногу ускорялось. К нему добавлялись грациозные взмахи рук, повороты, прыжки… Горислава танцевала. Поначалу Александр отслеживал каждое па танцовщицы, однако затем ее образ незаметно слился воедино с окружающим пейзажем. Предметы потеряли четкие очертания, зато сами ожили: теперь плясали деревья, кусты, облака на небе…
Еремееву в какой-то миг показалось, что он не чует земли под ногами, но не решился посмотреть вниз, боясь упасть. Он зацепился взглядом за хоровод и, казалось, даже дышать перестал от восторга.
Наконец танец начал замедляться. Неожиданно появилась опора под ногами, проявились контуры Гориславы. Она остановилась и поинтересовалась:
– Как ощущения?
– Приемлемо. Ритуал окончен?
– Почти. Теперь венчающее действо, очень важное. – Горислава приблизилась почти вплотную. – Поцелуй меня в губы.
Он едва не сказал: «Мы так не договаривались», – но быстро вспомнил, что не может отказывать ни в чем.
– С удовольствием!
– Вот теперь ритуал завершен, – сообщила Горислава после поцелуя. – Выдержишь – завтра перед ужином поговорим о проклятии.
– Ты же мне поможешь?
– Несомненно, – ответила красавица, – а теперь пошли к тебе.
«Как-то звучит весьма двусмысленно. Небольшая прогулка по лесу – и сразу «к тебе». Сказать ей, что у меня народу в доме – не протолкнуться? А вдруг это воспримется как отказ? Да, забавная ситуация. Ну да фиг с ней, лишь бы результат был».
Когда Горислава вошла в комнату вместе с ним и закрыла дверь на крючок, Еремеев больше не сомневался, что будет дальше. Он ведь не мог сейчас никому ни в чем отказать, чем незамедлительно и воспользовалась девушка, принявшись срывать с него одежду.
«Надеюсь, она это делает хотя бы не для того, чтобы доказать, что ее бюст больше, чем у сестры», – промелькнула мысль у Александра, а потом… В общем, ему стало совершенно не до раздумий.
Своими ласками Горислава истощила Еремеева похлеще алтарных камней. Он «отключился», не услышав ухода страстной красавицы, хотя до наступления темноты оставалось еще немало времени. Впрочем, не только горячие ласки стали тому причиной. За
