Спустя несколько дней, в пятницу, Сигел проработал весь день за письменным столом в своем доме в Коннектикуте. Он пришел в себя от инцидента с Disney и позвонил Фримену, и эти двое, как ни в чем не бывало, снова непринужденно беседовали о рынке и развитии событий в области слияний и поглощений. Сигел, скорее случайно, чем сознательно, перевел разговор на важного клиента Goldman – Continental Group, упаковочную компанию, которая в то время была объектом предложения о поглощении со стороны сэра Джеймса Голдсмита. Сигел спросил Фримена, сможет ли, по его мнению, Continental противостоять тендерному предложению сэра Джеймса.
Сигел ожидал услышать что-нибудь полезное, но не слишком определенное, учитывая активное участие Goldman, инвестиционного банка Continental, в разработке стратегии защиты. Сигел думал, что Фримен, возможно, ничего не знает о Continental, ибо считалось, что в Goldman возведена незыблемая Великая китайская стена между арбитражом и инвестиционно-банковскими операциями. Вместо этого Фримен сказал: «Это не имеет значения. Они все равно продадут компанию».
Сигел был изумлен. Из уст партнера в фирме, представляющей Continental, это звучало как внутренняя информация. Он положил трубку и устремил взгляд на панораму поздней весны на коннектикутском побережье. Он знал, что в разговоре с Фрименом они только что пересекли незримую черту. Он также знал, что для исправления ситуации достаточно ничего не предпринимать: ведь получить внутреннюю информацию и торговать на ней – совсем не одно и то же. Но он думал и о том, что из-за конфуза с акциями Disney Фримен у него в долгу. Разве сообщение Фримена – не пример работы арбитражной сети?
Сигел поднял трубку, позвонил Уигтону и Тейбору и посоветовал им купить акции Continental. К его немалому раздражению, они заартачились. Они все еще ворчали по поводу Disney. Сигел повысил голос и сказал, что он только что говорил по телефону с Фрименом. Он повторил, слово в слово, все, что Фримен рассказал ему о намерении руководства компании продать ее. «Теперь вам ясно?» – спросил он. Им было ясно, и они, следуя указанию, начали покупать.
Примерно через неделю Сигел снова спросил Фримена о Continental. Фримен был в приподнятом настроении. «Я начинаю заниматься тем же, что и ты, Марти, – корпоративными финансами», – сказал Фримен и, беззастенчиво сделав шаг за черту, принялся выкладывать инсайдерскую информацию. Поясняя вышесказанное, он сообщил, что его близкий друг по имени Дэвид Мэрдок, некогда корпоративный рейдер, рассматривается в Goldman как возможный кандидат на роль «белого рыцаря» для Continental. Фримен обстоятельно изложил детали плана Мэрдока и сообщил, что является консультантом Мэрдока. Теперь Сигел получал через Фримена инсайдерскую информацию и со стороны Continental, контактировавшей с Goldman, и со стороны Мэрдока. Сигел позвонил Уигтону и Тейбору и настоял на продолжении покупок акций Continental.
Сэр Джеймс увеличил цену тендерного предложения, отчего цена акций резко поползла вверх, и Сигел снова позвонил Фримену. «Не беспокойся, мы заплатим больше», – заверил его Фримен. Kidder, Peabody продолжила скупку акций и в конечном счете накопила позицию стоимостью в 25 млн. долларов, поставив тем самым собственный рекорд.
В Kidder, Peabody только два человека, кроме Сигела, Уигтона и Тейбора, имели допуск к документам по арбитражным позициям: Денунцио и Джон Т. «Джек» Рош, президент Kidder, Peabody – слабый, нерешительный менеджер, ставленник Денунцио. После убытков от сделки с Disney Денунцио все больше беспокоился, следя за биржевой спекуляцией фирмы на акциях Continental, и наконец вызвал Сигела для объяснения.
Денунцио выглядел взволнованным и обливался пóтом, как это часто случалось с ним на почве стресса. Как может Сигел так рисковать капиталом фирмы? Откуда у него эта уверенность? В конце концов Сигел выложил правду: «Эта информация исходит от Боба Фримена». Денунцио, разумеется, знал, кто такой Фримен. Он помедлил, мрачнея, а затем произнес всего три слова: «Смотри, не прогадай». Больше размер пакета акций Continental он никак не комментировал.
29 июня сделка с Continental достигла апогея. Самое высокое тендерное предложение, 58,50 долларов за акцию, сделал Мэрдок, в то время как сэр Джеймс предложил 58 долларов, а Tenneco, крупный конгломерат, – немногим более 55 долларов. Примерно в 4 часа дня на специальном закрытом заседании совета директоров Continental было принято предложение Мэрдока. Сообщение об этом появилось на тикере Доу-Джонса чуть раньше 5.30, но Сигелу не пришлось ждать публичного объявления хорошей новости. Более чем за час до объявления и менее чем через 20 минут после того, как совет принял свое предположительно секретное решение, ему позвонил Фримен.
Уигтон и Тейбор заработали на акциях Continental прибыль для Kidder, Peabody в размере 3,8 млн. долларов, с лихвой компенсировав убытки от сделки с Disney. Все ликовали. Репутация Сигела была восстановлена, хотя теперь Денунцио знал, что успехи Сигела базируются не только на его «гениальности». Рош похлопал Сигела по спине и сказал: «Ты не даешь фирме умереть».
Сигел понимал, что Фримен, тщательно все взвесив, пришел к убеждению, что его информация возместит вышеназванные убытки, из-за которых его, очевидно, мучили угрызения совести. Теперь он чувствовал, что Фримену можно доверять; тот был благородным человеком. Сигел обнаружил, что ему нравится накал арбитражных спекуляций. Ему нравилось быть получателем информации, а не ее источником. Такой процесс казался намного безопаснее, а вероятность разоблачения – настолько малой, что ее едва ли стоило принимать во внимание.
Он продолжал эксплуатировать связь с Фрименом; но для того, чтобы объем сделок Kidder, Peabody не привлекал внимания ни со стороны регулирующих органов, ни внутри фирмы, Уигтон и Тейбор размещали заказы через третьих брокеров, таких, как Бойд Джеффрис – брокер из Лос-Анджелеса, сделавший такого рода конфиденциальные операции своим бизнесом. Он был лидером на так называемом «третьем рынке», или, иначе говоря, «вне рынка». Прелесть схемы состояла в том, что ни в каких отчетах о сделках нельзя было обнаружить прямой связи между телефонными звонками Фримена к Сигелу и торговыми операциями Kidder, Peabody. Уигтон любил называть такую тактику «сокрытием нашей руки».
Сигел не рассказывал Фримену о масштабах торговли Kidder, Peabody. Денунцио по-прежнему настаивал на том, чтобы наличие арбитражного отдела в Kidder, Peabody держалось в секрете. Сигел сказал Фримену, что торгует на свой собственный счет. Он был удивлен, когда Фримен сообщил ему, что он тоже активно торгует на личный счет и счета, открытые на имя своих детей.
Арбитражерам крупных фирм обычно строго запрещалось заниматься торговлей на собственный счет из-за возможного искушения поставить личные интересы выше интересов фирмы, покупая и продавая прежде всего для себя. Сигел был уверен, что в Goldman подобная практика запрещена. Когда он спросил об этом Фримена, тот беспечно отмахнулся. «Когда я прекращаю торговать для Goldman, я перехожу
