— Недавно в новостях передавали, что где-то мужика собаки насмерть загрызли.
Басалай посмотрел на него и спросил:
— И к чему ты это сказал?
— Так это же идеальный способ избавляться от неугодных типов. Собак бродячих, одичавших везде полно и у нас на окраинах Балаева, особенно на свалке. Нет смысла напрягаться, топить и резать всяких идиотов. Достаточно бросить такую тварь своре псин. Они так ее разделают, что ни одна экспертиза не усомнится в том, что смерть наступила от укусов.
Басалай усмехнулся и заявил:
— Алексей Михайлович именно это с тобой и сделает, если мы не заполучим землю для строительства пансионата.
— А чего со мной-то? Разве от меня зависит отселение местных мухоморов?
— Но ты же предложил данный способ расправы. Вот на тебе и можно будет проверить его. Ладно, хорош гнать пустые базары. Я надеюсь, что по задаче вам все понятно. Повторяю, работаем жестко, но без рукоприкладства и насилия. Только угрожаем. Если же кто-то из деревенских вызовет участкового, то базар с ним тоже веду я. Вы все стоите в стороне. Да, кто знает, когда Голева заканчивает работу в медпункте Сантова?
— В два часа, если нет тяжелых больных. Если есть, то она вызывает «Скорую» и ждет ее приезда, — ответил Колбин.
— У нее велосипед, так?
— Да.
— Хорошо. Подъезжаем. У дома москвичей выходит Сенько. — Главарь банды взглянул на водителя. — Тебе, Вася, как развезешь всех, надо будет поставить тачку между бывшей школой и клубом.
— Там глухо, Ринат.
— И что? Пацанов, которые бьют стекла, фары, отрывают зеркала да прокалывают колеса, в деревне не осталось. В общем, машину ставишь там, где я сказал.
— Понял.
Внедорожник «Тойота» обогнул большую яму, въехал в деревню Коринка и подошел к первому дому дальней улицы, за которым блестел пруд. Там он остановился, из него вышел Сенько. Машина двинулась ко второму дому.
Анатолий Сенько прошел через сени, открыл дверь в комнату.
— Эй! Есть кто в избушке?
Из-за занавески вышел молодой мужчина, Николай Медведев. Он владел этим домом, приезжал сюда из Москвы с женой и дочкой.
— А?! Это опять вы? И не надоело еще?
— Зачем же так грубо? Ни здрасте тебе, ни проходите.
— Вы нам уже жутко надоели, господа хорошие!
Появилась женщина, державшая на руках двухлетнюю дочь.
— Господи, да когда же это прекратится? Оставьте нас в покое!
Сенько прошел по комнате, не снимая ботинок, сел на стул, оперся локтями о стол.
— Ольга Владимировна, ответ на этот вопрос вы уже слышали. Более чем обстоятельный и прямой. Я могу повторить его. Мы оставим вас в покое, как только вы продадите нам этот дом и участок. Документы и деньги у меня с собой. Вам достаточно поставить свои подписи в акте купли-продажи, получить сто пятьдесят тысяч рублей и уехать. И все прекратится.
— Но мы не собираемся продавать этот дом. Нам здесь нравится, места хорошие, воздух чистый. Дочери доктор как раз такие условия рекомендовал…
Медведев прервал жену:
— Иди, Оля, погуляй с Кариной во дворе, а я еще раз поговорю с этим «покупателем»!
— Только держи себя в руках.
— Конечно.
Женщина с ребенком вышли.
Медведев подошел к Сенько и проговорил:
— Послушай меня, парень, и запомни. Мы отсюда никуда не уедем, пока находимся в отпуске. Дом и участок продавать не будем. А если ты или вся твоя шайка сунется к нам еще раз, то предупреждаю, у меня «Сайга», всех инвалидами сделаю.
— Ой-ой-ой! Напугал. Но ты сказал, я тебя выслушал. Теперь твоя очередь. Знай, что это наш последний разговор. Ты сейчас берешь деньги и подписываешь акт. Иначе с тобой, с твоей женой и с дочерью в любой момент может случиться трагедия. Если выживешь сам, то до конца дней своих локти кусать будешь, что не послушал меня и не уберег семью.
Медведев пять лет отслужил прапорщиком в ВДВ, причем не на тыловой должности.
— Ты угрожаешь мне, урод? — вскипел он.
— Базар фильтруй, мужик.
— Ну все, ты достал меня, — заявил Медведев и пошел на бандита.
Тот спокойно, с ухмылкой, вытащил из кармана легкой куртки пистолет, снял его с предохранителя, передернул затвор, направил ствол в колено Медведева.
— Твоя «Сайга» далеко, пока, по крайней мере, я ее не вижу. А мой пистолет вот он, в руке. Сейчас я раздроблю тебе коленную чашечку, и ты станешь инвалидом. Но это еще не все. Потом я возьмусь за твою жену.
Медведев остановился, сжал кулаки. Идти на пистолет, который бандит, без сомнения, применит, было глупо.
— Так, да? Стволом прикрылся?
— А ты мне чем угрожал? Оглоблей или все же карабином?
— Ладно. Но сейчас я ничего подписывать не буду. И сто пятьдесят тысяч это не деньги. Привезешь полтора миллиона, черт с вами, продадим участок, другой купим, благо хороших мест в вашей области много. Да и в других тоже.
Сенько рассмеялся.
— Полтора миллиона за эту халупу и десять соток пустой земли?
— Не десять, а тридцать, и не халупа, а нормальный дом. Дешевле не продам. Ты посоветуйся со своим начальником. Впрочем, сотни две сброшу, если деньги будут завтра. Пока это все. Либо названная сумма и завтра, либо пошел ты на хрен.
Сенько поднялся, не убирая пистолета, и заявил:
— Напрасно ты так, Николай Александрович. Не знаешь, с кем связался. Но каждый человек волен распоряжаться своей судьбой так, как он хочет. Семью твою жалко. Молодая красивая жена, крошка дочка. В Москве работа, квартира. Дурак ты будешь, если всего лишишься из-за этого вот убожества. Но ты сказал, я услышал. Шефу слова твои глупые передам. Что дальше будет, не знаю, не хочется мне думать об этом. Хотя… черт его знает, может, шеф и согласится заплатить тебе полтора лимона. Бывай здоров, глава семейства.
— Век бы вас не видеть.
— Я тебя понимаю, но помочь, кроме совета, который уже дал, ничем не могу. Если что, пеняй
