— Если бы. В общем я у палатки, а вот и Андрюха встал напротив. Мы идем к тебе за инструментом.
— Подходите.
Уланов и Людмила в это время завтракали.
— Все? Тебе пора? — спросила женщина.
— Да, Люда.
— Обещай мне, что будешь осторожен.
— Перестань, дорогая. Ты меня не на войну провожаешь.
— Сам же говорил, что в области идет настоящая война.
— Это я преувеличил. Отработаем задачу в Балаеве, вернусь. Устроим романтический ужин в ресторане.
— Ты, главное, вернись только. Без ужина можно обойтись, даже романтического.
— Куда же я, Люда, денусь?
— Бандиты, против которых вы выходите, тоже не дилетанты. Они очень опасны.
— Знала бы ты, насколько опасны мы.
В коридоре раздался звонок.
Уланов открыл дверь. На пороге стояли старший лейтенант Корнов и прапорщик Лазарев. Роман поздоровался с ними и пропустил их на кухню. Там они поприветствовали Людмилу. Она тут же ушла в зал, чтобы не мешать мужчинам.
Уланов спросил у Лазарева:
— По номерам что?
— А что может быть? Заехал в гаражный кооператив, почти неохраняемый, снял аккуратненько замок с нужной двери, нашел номера, выбрал те, которые поскромнее, и был таков. Сам Гарин не определит, был ли кто в его гараже.
— Хорошо. Дальше?
— Что дальше? — изобразил удивление Лазарев.
— Как ночь провел?
— А?! Вот ты о чем? Неплохо. Но в подробности, извини, посвящать не буду.
— Сколько спал?
— Пять часов. Это нормально.
— Да, вполне. Бери сумку, а ты, Андрюша — чемодан. Двигайте к машине. Я сейчас подойду.
Старший лейтенант и прапорщик забрали груз и вышли.
Уланов набросил на себя ветровку.
— Ну все, Люда, я поехал.
Она подошла, обняла его и сказала:
— Обещай, что вернешься.
— По-моему, мы об этом говорили не раз.
— Слово дай.
— Слово я уже давал. Да вернусь я, Люда, не беспокойся.
— И звони, как выпадет свободная минутка.
— Тебе, пожалуй, дозвонишься.
— Вечером и утром телефон включен.
— Хорошо, но учти, мы можем находиться в таком месте, где будут проблемы с сотовой связью. Так что если не позвоню, то не делай из этого скоропалительных выводов. Никакой трагедии!
Она крепко прижалась к нему и проговорила:
— И за что я полюбила тебя? Ведь ты же ходячая проблема. Совершенно не семейный человек, а я, идиотка, готова с тобой на край света идти.
— Любят не за что-то. Просто так. Но я пойду, Люда, парни ждут. В Балаеве работы много предстоит.
— Я тебя очень люблю.
— Я тебя тоже.
— Иди! — сказала женщина и отстранила от себя Уланова. — Знай, что я всегда жду тебя.
Роман вышел из квартиры.
Вскоре «Опель» и «Шкода» с местными номерами, держа дистанцию в несколько сот метров, выехали из города, благополучно миновали выездной пост ДПС и пошли к Балаеву.
В усадьбе, расположенной на окраине районного городка, бывший глава администрации оттолкнул от себя любовницу. Он удовлетворился, а то обстоятельство, что женщина хотела еще, его совершенно не волновало.
Она попыталась приластиться к Огурцову, но тот крикнул:
— Все. Больше не хочу. А значит, ничего не будет. Вали в ванную, одевайся и езжай на хату. Там собирайся. Тебя отвезут в Москву, к Артуру. С ним оторвешься.
Молодая женщина бросила одеяло на Огурцова и пошла в ванную. Бывший глава администрации слышал, как она плескалась под душем. Он присел на край кровати, сбросил на пол одеяло. Катька придет и уберет.
Алексей Михайлович встал, подошел к окну, хотел было раздвинуть шторы, но тут сработал сигналом вызова его сотовый.
«Кому это не спится?» — подумал Огурцов, скривился, но глянул на экран мобильника и сразу же напрягся.
Номер абонента был скрыт, а это значило, что звонил Радонский. Но почему в такое время? Хотя на часах уже почти девять.
— Доброе утро, Максим Ильич.
— Доброе ли, Леша?
— Вполне.
— Что у тебя?
— Балласт убрали. Все получилось как по нотам. Приходили «гости», говорили с прислугой. Ушли ни с чем. Из Коринки все собираются уезжать, выставляют на продажу участки. Мы скупим их через третьих лиц.
— Сколько еще продлится эта катавасия?
— Ну, Максим Ильич, вы же знаете, в каких условиях приходится работать.
— Меня это мало волнует, — заявил Радонский. К весне пансионат должен быть готов. Ты это понял?
— Да, я все помню. В мае завоз мебели, оборудования и… торжественный пуск в эксплуатацию.
— Да, ты уж не забывай, для кого предназначен этот пансионат. Любой из этих людей может по макушку вбить тебя в асфальт.
— Я все помню, Максим Ильич. Сейчас возьмем паузу, пока местные разъедутся, потом перебросим технику и людей «Бритиса» в Коринку. Возможно, потребуется дополнительная рабочая сила и, естественно, финансирование.
— Ты только начни. Будут тебе и финансирование и гастарбайтеры.
— Лучше со специальностью строителей.
— Каких получишь, с теми и будешь работать. У меня все. Звонить только в случае необходимости. Удачи.
— До свидания, Максим Ильич. — Огурцов отключил телефон.
В спальню вошла Екатерина, обидчиво поджала губы, собрала свою одежду, разбросанную по комнате, нацепила ее на себя и спросила:
— Ты мне денег дашь?
— Сколько?
— Тысяч пятьдесят.
Огурцов усмехнулся и заявил:
— А ты заработала эти деньги? Поедешь к кавказцу, он тебя всем обеспечит.
— А как же шубка, обещанная тобой?
— Будет тебе шубка, — он достал из кармана брюк, валявшихся в кресле, четыре пятитысячные купюры, бросил на кровать, — а сейчас возьми двадцать тысяч. Хватит.
— Мне надо больше.
— Иди отсюда. Я позвоню Артуру, скажу, чтобы он тебя встретил.
— Но без шубки я не поеду!
— Пошла вон, — заорал Огурцов.
Екатерина схватила деньги,
