– Коробки с махоркой для стрелковых батальонов, товарищ майор, – неохотно признался Квашнин. – Печать поставили в конторе вещевого склада, а подпись забыли. Там уже все ушли, а ребята ждут. Добрый вечер, Дарья Алексеевна, – выдавил он. – Не ожидал вас сегодня тут встретить.
«А где ты ожидал ее встретить?» – подумал Никита.
– Я слышал, эту женщину арестовали, да? – Капитан испытывал неловкость, но что-то не давало запрыгнуть на подножку.
Водитель нетерпеливо газовал.
– Вы неплохо информированы, Павел Юрьевич, – сказал Попович. – Кстати, спешу вам сообщить, что мы отработали ваш донос на капитана Ольховского. Он тайно навещал любовницу в Тракторном переулке. Это Чеботарь Тамара Никаноровна. Она работает председателем городского совета. Василий Миронович Микульчик, на которого вы нам указали, пока виновен только в том, что благоволил к Дарье Алексеевне, что вам крайне не нравилось. Еще совсем недавно вы к ней тоже благоволили, и это не может не вызвать нашего интереса.
Квашнин немного побледнел, но справился с собой, поколебался и осмелился спросить:
– А вы к ней не благоволите, товарищ майор?
– Вы смелый человек, Павел Юрьевич, – заявил Никита. – Не могли бы вы завтра зайти к нам в отдел и ответить на несколько вопросов? А сейчас освободите, пожалуйста, проезд. Вы нам мешаете.
Через пять минут он остановил машину у крыльца оплота местной власти. Жизнь там еще кипела. Военные снова что-то выгружали под задорные выкрики Орешкина. Лейтенант приблизился как-то ненароком, смотрел круглыми глазами на свежие пулевые пробоины в корпусе «ГАЗ-64».
Майор обошел капот, встал, положил руку на кобуру, хотя и знал, что патроны кончились. Даша сделала соответствующую мину, вышла, заложила руки за спину. Он молча кивнул подбородком. Мол, вперед, к местам лишения свободы.
С крыльца спускались, увлеченно споря, Тамара Никаноровна Чеботарь и секретарь горкома Микульчик. Оба осеклись, исподлобья выставились на майора со спутницей. По лицу главного городского коммуниста пробежала тревога, он немного побледнел.
Слухами земля полнилась. Микульчик не мог не знать об аресте Меркушиной. Он, видимо, проклинал себя за то, что имел глупость просить ее расположения. Тамара Никаноровна усмехнулась с некой толикой злорадства.
Оба сделали невозмутимый вид, спустились с крыльца и расстались. Василий Миронович засеменил на улицу и торопливо повернул за угол. Женщина задрала нос, проследовала в другую сторону, к подержанной «эмке», поджидавшей ее. Она уселась сзади, водитель завел мотор.
– Проходим в здание, Дарья Алексеевна, – сказал Попович. – Не надо смотреть по сторонам. Дверь в подвал вы, разумеется, помните.
Они спустились вниз, прошли по коридору мимо охранника. Тот отдал честь, отодвинулся подальше.
Никита проводил арестантку до открытой камеры, сунулся внутрь, осмотрел нехитрую обстановку. Женщина мялась посреди тесного бетонного мешка, не знала, куда деть руки. Она пыталась улыбнуться, прятала глаза. Майор заметил, что после стычки на дороге Даша как-то приободрилась, стала увереннее. А сейчас ее опять одолевала грусть.
– Я распоряжусь, Дарья Алексеевна, вам принесут воду и что-нибудь из сменной одежды. Вы сможете постираться и помыться. Нам сегодня досталось.
– Спасибо, Никита Андреевич. Вот и закончилось наше странное свидание. – Она вздохнула. – Надеюсь, хоть немного я вам сегодня помогла.
– Да. – Он тоже смутился. – Вы сегодня спасли мою жизнь, хотя могли бы сделать ровно обратное. Верю, Дарья Алексеевна, что вы ступили на путь исправления.
Майор изобразил кислую улыбку, удалился, закрыл дверь.
Подскочил охранник с ключами.
– Арестованную не допрашивать! – приказал Никита. – Любое общение с ней только через Смерш. Никаких вольностей в отношении ее. Накормить, доставить все необходимое для личной гигиены. Эта женщина – ценный кадр для нашей организации.
– Есть, товарищ майор!
Шагая к лестнице, ведущей на второй этаж, он столкнулся с капитаном Ольховским. Тот выходил из фойе, задумчивый, как студент на экзамене, погруженный в себя. Несмотря на завершение дня, заместитель начальника штаба выглядел прекрасно. До синевы выбрит, свежий воротничок, чистое обмундирование. Совсем недавно он начистил сапоги, они сияли как полуденное солнце. Не хватало скромного букета ромашек в мускулистых руках.
– Здравия желаю, товарищ майор! – сказал капитан, притормозил и козырнул. – А вы все в трудах праведных?
– Работаем, Игорь Николаевич, – сказал Никита. – А вы уже закончили на сегодня?
– Да, пока затишье. Могу позволить себе отдых в вечерние часы. Все идет по плану благодаря грамотно поставленной организационной работе. Получаем подкрепления, усиливаем материальную часть. Сегодня пришли две цистерны с горючим, еще одна минометная батарея. Четыре полевые кухни, два грузовика с сухим пайком.
– Полк собирается в дорогу?
– Да, товарищ майор. Думаю, дня через два начнем выдвигаться на новые позиции западнее Земана. Офицерский состав оповещен, что есть такая вероятность. В городе останется небольшой гарнизон под командой капитана Гуревича. Органы власти уже формируются, сами видите. Горисполком на днях начнет работу.
– Кстати, Игорь Николаевич, насчет представителей органов власти. – Майор хмыкнул. – Если у вас имеется важное дело к Тамаре Никаноровне Чеботарь, то вынужден огорчить. Десять минут назад она уехала отсюда с личным шофером. Возможно, вернется, подождите.
Ольховский смутился и буркнул:
– Спасибо, товарищ майор, я понял. – Он опустил голову, чтобы не демонстрировать пятнистый румянец. – А товарищ Кислевич на месте, не знаете?
Никиту меньше всего волновал долговязый председатель горисполкома. Он распрощался с Ольховским и взлетел на второй этаж.
Глава горисполкома Георгий Неронович был на месте. Из открытой двери доносился его голос, взмывающий к небесам. Он отчитывал кого-то по телефону.
Никита зашагал в дальнее крыло здания. В отделе Смерш царили мир и благодать. Офицеры дружно зевали, развалившись на стульях. Имелась бы кушетка – прилегли бы. Они вели ленивую светскую беседу, при появлении начальника смолкли и поднялись.
Никита отмахнулся, зашагал к телефону. Соединение со штабом дивизии прошло быстро. Полковник Мосин был на линии.
– Наконец-то соизволил, – проворчал он. – Весь день как на иголках. Докладывай, майор!
Попович коротко и ясно изложил все события большого дня. Некоторые подробности опустил. Они не имели отношения к операции, проводимой Смерш.
Оперативники тоже услышали, что их командир и арестантка, транспортируемая им, подверглись нападению, насторожились, стали переглядываться.
– Это случайность или целенаправленная акция? – проворчал Мосин.
